Три идеальные лгуньи - [14]

— О боже! — простонала Джейни. — Ты-то еще куда?

Она вышла за ней в коридор, кот торопливо прошмыгнул мимо ног, только мыши нигде не было видно.

— Проклятье, — пробормотала Джейни, присев на корточки и заглядывая под тумбочку.

Придется оставить все как есть в надежде, что мышь как-нибудь сбежит или к возвращению хозяйки кот избавится от нее своими методами. Наконец Джейни схватила ключи и, не обращая внимания на телефон, направилась к входной двери. Проверила время — она уже опаздывала на кофе с подругами — мамами других детей из школы, и, если не успеет, те начнут без нее. Тогда придется просить их все повторить, потому что она хотела знать, что именно сказала Люси завучу.

А если их посиделки затянутся, она опоздает на гольф, а тренер, хотя и имел отличный глазомер, обладал скверным характером, и ей не хотелось служить для него громоотводом.

Джейни кликнула сигнализацией и забралась в машину. Все утро прошло кувырком. С момента, как Гарри проспал, не услышав будильник, и вскочил в панике. Поэтому она попала в душ только через четверть часа, а выйти из дома позже хотя бы на пять минут означало, что все дороги возле школы будут забиты и найти место для парковки практически нереально — придется приткнуться на двойной желтой, игнорируя возможное появление Ледяной Фионы, которая всегда готова шлепнуть на лобовое стекло лист формата А4, полный нагугленных ею ужасных статистических данных о ДТП.

Если бы сразу после высадки детей у школы Люси не спешила к доктору, то они вчетвером могли бы встретиться тогда же, но Джейни была вынуждена согласиться, что родинка подруги увеличилась. Таким образом, у Джейни появилось слишком много свободного времени, чтобы его можно было чем-то убить, и она пока вернулась обратно домой, и, как оказалось, зря.

Она включила двигатель, и из автомобильных колонок зазвучало «Радио-1». Джейни не знала, почему до сих пор слушает эту станцию; в свои сорок пять она давно вышла из целевой аудитории, но по какой-то причине не могла заставить себя сменить волну. Наверное, потому что это часть ее юности, оставшейся позади, а больше всего на свете Джейни ненавидела думать об этом.

Время отняло у нее многое, и если она может слушать диджея, который ей в сыновья годится, — не понимая при этом половины его словечек, но притворяясь, что понимает, — то она будет это делать.

Выехав с подъездной дорожки, она задумалась, кто же звонил. Наверное, Гарри. Скорее всего, хотел сказать, что не успеет к ужину, хотя утром, выходя за дверь, обещал вернуться к шести. Джейни взглянула на мобильник — Гарри наверняка перезвонил бы на него. Затем подумала — а стоит ли беспокоиться, если он все равно опоздает. Это лишь означало, что ей не придется готовить ничего, кроме бобовой пасты для тостов, которыми они с детьми поужинают. Она только что достала семгу из морозильника. Надо будет положить ее обратно, пока не оттаяла.

«Господи, неужели только это занимает все мои мысли?» — думала она, пока ехала по тихим улочкам Болье. На какое-то время она позволила себе погрузиться в состояние безмятежности, как учили на тренингах осознанности, и в течение коротких пяти минут чувствовала, что это действительно работает.

В первые дни переезда в Нью-Форест, пять лет назад, жизнь в глуши сильно ударила по Джейни. Слишком уж резкий был контраст с прежней высокооплачиваемой работой и лондонским ритмом. Но затем Джейни убедила себя, что это именно то, что им нужно. Раньше ее постоянно занятая голова почти лопалась от одновременно крутящихся в ней мыслей, а когда Джейни впервые приехала на юг, то обнаружила, что покой дает возможность подумать о более важных вещах. Правда, если быть честной с собой, ей не особенно этого хотелось.

Когда дочки пошли в частную начальную школу неподалеку, Джейни перепробовала все занятия, которые могла найти, — как на своей улице, так и в окрестностях. За прошедшие пять лет она посвящала свое время родительским собраниям и ярмаркам домашней выпечки, которые постепенно уступили место нелепым идеям, что ей необходимо пройти курсы писательского мастерства и плетения корзин, а в конце концов Джейни остановилась на утреннем кофе с подружками, йоге и гольфе и теперь скорее жила жизнью дочерей, чем собственной.

Никто не мог бы попрекнуть Джейни бездельем. Но она так и не свыклась, что там занималась делами, а здесь «делишками». И даже крутясь как белка в колесе, она никогда не испытывала полного удовлетворения, потому что не использовала и пяти процентов своего потенциала. Однако это был ее выбор. Переезд на юг означал отказ от карьеры и посвящение себя воспитанию дочек. Мама всегда говорила ей: «Ты теряешь драгоценное время их детства, Джейни. Они недолго будут маленькими. Эти годы быстро пролетят, даже если сейчас это не ощущается». Джейни слышала в голове голос матери, словно та сидела на пассажирском сиденье рядом с ней.

Чем сильнее напирала мама, тем больше противилась Джейни, загоняя поглубже чувство вины перед дочерьми. Она работает ради своих девочек, говорила она себе. Чтобы показать им, что женщины-матери не должны отказываться от карьеры.