Три года революции и гражданской войны на Кубани - [92]

Все эти последние категории земель получали в законе особую оговорку и давалось поручение Краевому правительству и Законодательной раде выработать при детализации земельного закона особые положения и о них, дабы при новом земельном праве не было нанесено ущерба ни развитию городов, ни очагам земледельческой культуры, ни, наконец, связанной с землей промышленности.

Основной особенностью нового земельного закона было, во-первых, то, что существовавший у населения взгляд на незаконность частной собственности на землю в пределах войсковой территории находил теперь себе выражение в «Основных положениях» реформы; во-вторых, что Кубанское краевое войско в лице своих представителей, принявших в подавляющем числе участие в решении вопроса, отказалось от своих прав в пользу нового коллективного собственника земель, недр и пр. – Кубанского края с его населением.

Но отчуждение безвозмездное признавалось только в отношении тех земель, которые перешли в руки собственника тоже безвозмездными способами (высочайшее пожалование и пр.). Земли же, дошедшие до настоящих владельцев путем купли, подлежали отчуждению с возвратом собственникам из Краевой казны непокрытой доходами части цены, обозначенной в крепостном документе за вычетом залоговых обязательств (статья 9-я).

Закон признавал обязательство казны оплатить все неиспользованные коренные улучшения, произведенные бывшими собственниками на землях, отчуждаемых как безвозмездно так и возмездно.

Ясно была, следовательно, обозначена тенденция закона возвратить собственникам затраченные ими средства на приобретение и улучшение земель. В то же время земли, вымежеванные из войсковой территории, – сначала в срочное пользование, а потом в собственность офицерам, чиновникам и другим частным липам, за службу и в силу особого благоволения старой власти, – эти земли рада возвращала в Краевой фонд без всяких компенсаций для прежних владельцев. Понималось, что эти земли отработали к данному времени пенсионный срок.

Впрочем, в законе была и еще одна особенность.

Если нынешние собственники не имели раньше других источников дохода, кроме отчуждаемых земельных участков, а по возрасту или болезни не могли обеспечить себя личным заработком, то закон утверждал за ними право на пособие из Краевой казны, – престарелым и инвалидам пожизненно, больным до выздоровления и детям-сиротам до совершеннолетия.

Вместо отбираемых земель у благотворительных, учебных и культурно-просветительных учреждений и организаций устанавливались для них субсидии в порядке сметных предположений, по расчету из средних арендных цен соответствующего района Края.

Декларативно обращались в Краевой земельный фонд также земли юртовые, т. е. земли станичных, хуторских, аульных, сельских и пр. обществ, но фактически, впредь до издания закона об окончательном распределении, эта категория земель оставалась в пользовании соответствующих земельных обществ в существующих границах. Что касается земель крестьянских и мещанских товариществ, а также мелких собственников, то в их пользовании оставлялись участки, не превышавшие среднего размера душевого надела, – пая, – излишки отчислялись в Краевой земельный фонд на общих основаниях, – с принятием во внимание так же, как и при прочих отчуждениях, особого учета земельных улучшений на этих участках их прежних собственников.

Правом на получение земли из Краевого земельного фонда обладало, вообще говоря, все трудовое земледельческое коренное население Края, но малоземельные казаки, крестьяне и горцы должны были быть наделены землей в первую очередь (статья 14-я).

Взяли верх, следовательно, стремления подкрепить в первую очередь уже существующие в Крае, но ослабевшие, вследствие малоземелья, хозяйства, т. е. стремления, продиктованные, на первый взгляд, эгоизмом законодателя, при ином же подходе к делу, – соображения отмеченного выше «производственного» интереса местного земледелия.

Кубанская Краевая рада, где заседало свыше 500 представителей практиков-хлеборобов, давала директиву нам, исполнителям, руководствоваться при временном распределении земли, как временной нормой, средним душевым наделом земли данного отдела, т. е. каждой седьмой части краевой территории. В дальнейшем имелось в виду определить опытным путем, а также путем статистического обследования, тип и размеры нормально производящего мелкого земледельческого хозяйства для каждого района Края и, руководствуясь уже той нормой, произвести окончательное распределение.

Таким образом, мы самостийно разрешили земельный вопрос, но делали усилие, чтобы это его новое пореволюционное решение находилось в органической связи с местным предреволюционным, чтобы делатели того же дела впоследствии могли лишь развивать дело, а не делать скачков в неизвестное будущее.

Новое разрешение вопроса во многом (в основном) представляло лишь исправление несправедливого и извращенного старого, тем более что это доброе старое еще живо было в общей казачьей традиции со времен Запорожья, со времен первых лет пребывания на Кубани казаков запорожцев.

При докладе статьи первой об уничтожении частной земельной собственности председатель правительства Л. Л. Быч предложил мне заявить от имени правительства о необходимости сохранить, как особую ограниченную категорию собственности, мелкую земельную собственность. Я отказался. Тогда сам Быч сделал соответствующее заявление. Но успеха он не имел. Один член рады (от станицы Гастогаевской) с кафедры рады заявил: «Я дуже, дуже бажаю (люблю) Л. Л. Быча, но что касательно земельки, то я с ним не согласный»…