Три года революции и гражданской войны на Кубани - [89]

У Филимонова всех этих данных было меньше. Он не обнаружил сильной воли, мы не видали его работоспособности, под сомнением была его демократичность. Против понятия его стойкости при затруднениях вопиял факт малодушной попытки уйти с поста в минуту острой опасности, затем неумеренная любовь к комфорту, к удобствам жизни…

Словом, при богатстве выбора, не быть бы Филимонову у нас атаманом. Но при сознаваемом безлюдье перевес брали положительные особенности этой кандидатуры. У Филимонова был уже полуторагодичный стаж служения кубанцам на высшем выборном посту, его высшее юридическое образование (военное), – знание, следовательно, закона, некоторые внешние блестящие данные: дар слова, общая подвижность, жизнерадостность.

Главное же, Филимонов – человек российской ориентации. Быч же имел дурную славу неумеренного сторонника украинской ориентации и враг добровольчества. Его избрание повлекло бы за собой дальнейшее углубление розни, быть может, даже разрыв, и вообще какое-то крайне неясное и опасное будущее. Это был бы атаман узкопартийный, гнувший свою линию.

Эта его «ориентация» была главным мотивом против него в наших демократическо-линейских кругах.

И кандидатура Филимонова у нас вызывала разногласия, но, скрепя сердце, шли на нее и несогласные с ней. Все же это был в общей сложности серьезный конкурент Бычу. Быть может, мы допустили ошибку. Быть может, правильнее было бы сохранить атаманский пост от занятия его человеком, к которому ни у кого не было полного доверия и достаточной полноты уважения, но дилемма – Быч или Филимонов – сама по себе предрешала наш выбор.

В день выборов мы шли в раду, чтобы дружно голосовать за Филимонова.

Баллотировка

Быч или Филимонов?

Перед самой баллотировкой Л. Л. Быч неожиданно появился позади председательского стола рады и, попросив слова для внеочередного заявления, объявил, что он «снимает свою кандидатуру». Был ли это маневр, что я де к власти не стремлюсь, или это было серьезное решение, продиктованное серьезным убеждением (каким?), но, во всяком случае, сторонники Быча, и из них первый председатель рады Рябовол, несомненно, и по должности и по близкому отношению к Бычу, были наиболее в курсе дела, – так вот, эти друзья как будто сознательно не сделали прямых выводов из заявления Быча, а, наоборот, предложили баллотировать Быча в порядке казачьей дисциплины. Если рада прикажет, то он-де не посмеет отказаться…

Большинство голосов все же оказалось у Филимонова, получившего 275 голосов. В урне же Быча – всего лишь 195 шаров.

Глава ХХХХII

Земельный вопрос

Общим ходом российской революции вопрос о земле сельскохозяйственного значения был предрешен: частная собственность на нее должна быть отменена. У казачества в старом Запорожье и на Дону земля иного назначения составляла коллективную – войсковую – собственность. На Кубани эта коллективная – войсковая – собственность на землю установилась с приходом туда казаков Черноморского войска. Именно «всему войску» была определена верховной государственной властью «в вечное владение» земля и все состоящие на земле всякого рода угодья, «на водах же рыбные ловли… остаются в точном и полном владении и распоряжении Войска Черноморского»… Именно так было записано в грамоте императрицы Екатерины II, императоров Павла I и Александра I.

Эта общевойсковая земля была распределена между «куренями» (станицами). Образовались юртовые земли для безвозмездного земледельческого пользования по их станичным планам и назначению.

Но уже в 1842 году всероссийское правительство сочло нужным вмешаться в распределение этих юртовых земель между казаками и установило размеры участков: для рядовых казаков в 30 десятин, для

обер-офицеров – в 200 десятин, для штаб-офицеров – в 500 десятин и для генералов – в 1500 десятин.

В станицах и хуторах юртовые земли распределялись равными паями между всеми казаками согласно постановлениям станичных и хуторских сборов, сообразно с приростом населения в каждой станице.

Но на этом дело не остановилось. В 1868 году центральной государственной властью было дозволено частным лицам, долголетним арендаторам того или другого офицерского участка, выкупать его себе в собственность, в 1870 году вообще все земельные участки казачьих офицеров и других чиновных лиц, которые до того были лишь «в пользовании» этих лиц, перешли, по распоряжению верховной власти, в полную их собственность, и было дозволено офицерам и генералам продавать участки земли и совершать другие сделки, обычные для земельных собственников.

Кроме того, Тифлисское межевое отделение, центральное для всего Кавказа, стало находить в пределах общей земельной площади Кубани «излишки» земли у казаков и стало обращать эти «излишки» в категорию «казенной», т. е. общегосударственной земли. Такие же «излишки» вырезывались даже из станичных юртовых земель (см. пример, приведенный мною в первой главе этой книги). После из этого накопившегося от «излишков» (и других подобных изысканий упомянутого Межевого отделения) значительного запаса казенной земли на Кубани стали вырезать крупные земельные участки (в 3000 десятин) и определять их в собственность избранным генералам и крупным чиновникам центральных учреждений. Обычно эти чиновные земельные собственники продавали частью или целиком свои дарственные земли крупным овцеводам или другим предпринимателям. Так множились двумя основными указанными здесь путями земельные собственники на Кубани.