Три года революции и гражданской войны на Кубани - [81]

Незатронутым остался вопрос о судьбе «Зеленого дома», т. е. ведомства «продовольствия и снабжения», о реорганизации происходящего в нем действа. Треххвостка в виде «разрешительной системы» вывоза за краевые пределы продуктов кубанского земледелия, установление на них «твердых цен» и, наконец, контрольные пограничные «рогатки», – вся эта «треххвостка» немилосердно изводила кубанских производителей. Совсем недвусмысленные слухи ходили о злоупотреблениях в этом ведомстве. По должности контролера я послал туда своих ревизоров, но они там встретили упорное сопротивление со стороны сплоченного ведомственного чиновничества. Под разными предлогами не давали ходу моим ревизорам. Между прочим, было отмечено характерное препятствие: бухгалтерские книги в хаотическом состоянии, в краевом ведомстве не находили нужным покупать на каждый отчетный год новые бухгалтерские книги… И не только это. На глазах рады за время ее легислатуры[67] разыгрались громкие скандалы, в которые были замешаны крупные чиновники ведомства «продовольствия и снабжения». Были произведены аресты[68].

Твердые цены, разрешительная система вывоза, пограничные рогатки…

Депутаты с мест в комиссиях и на отдельских совещаниях вопили о безобразиях, вытекающих из всей нашей торгово-промышленной и продовольственной системы. Но сами одиночки-депутаты, конечно, не были в состоянии предложить продуманных охватывающих жизнь решений, а правительство не указало выхода. Разрешать же вопрос нужно было радикальным образом. Или планомерная и замкнутая самостоятельность, с заключением правильно проведенных и сохраняющих интересы Края торговых договоров с соседями, с принятием своей денежной системы и прочими аксессуарами государственно-экономической самостоятельности. Или, если этого нельзя было делать, – а этого, действительно, нельзя было детать при наличии общего фронта борьбы, при слившихся интересах, при особой, наконец, психологии безболезненно этого провести нельзя было, а, если так, то нужно было смело действовать в направлении экономического сближения частей юго-востока, где в то время развивалась общая борьба.

Общая денежная единица должна была сделаться действительно общей, другими словами, ростовский печатный станок должен был действовать не по одностороннему распоряжению Дона к его вящей выгоде с отпуском другим, в том числе и Кубани, того, что (по пословице) у старшего брата «лишь сквозь пальцы протечет», но с правильно установленным распределением денежных сумм пропорционально экономическому вкладу в общую сокровищницу со стороны того или другого края и пропорционально его подлинным потребностям. Следовало бы спешить с разрешением вопроса об организации общесоюзного банка и казначейства и найти формулу правильно организованного управления ими, правильно организованной с учетом общих интересов эмиссией.

Л. Л. Быч в походе не раз проявлялся как лично мужественный человек при личной физической опасности, но здесь при разрешении сложной финансово-экономической задачи он не оказал ни мужества, ни настойчивости. Именно он был основным руководителем финансово-экономической и торгово-промышленной правительственной деятельности на Кубани, как равно и по ведомству продовольствия и снабжения. Временно управляющий этим последним ведомством ростовский коммерсант Панченко и член правительства по ведомству финансов, торговли и промышленности А. А. Трусковский действовали под его ближайшим руководством. И вот Л. Л. Быч, стяжавший славу самостийника, здесь в данных вопросах, близких ему по основной его специальности, не проявил ни достаточной смелости, ни достаточной служебной самостоятельности.

Мы не пошли именно по пути экономической самостоятельности, ни по пути тесного соглашения и экономического объединения, попали в лужу и в ней все время барахтались. Или еще более показательно: наладили печатание кубанских бумажных полтиннок, когда их покупательная сила стала ниже себестоимости их изготовления…

Само собой разумеется, что, не сумев разрешить общей экономической проблемы, мы оказались бессильными при разрешении частных начинаний в этой области.

Бычом и Трусковским, членом правительства финансов, был запроектирован договор с табачным трестом, а этот проект договора, еще не войдя в силу, вызвал бурю негодования в раде, когда член ее полковник Чекалов огласил на общем заседании этот проект под знаком тревожного разоблачения: «как распродают по частям Кубань». По объяснению заинтересованного ведомства со стороны полковника Ч-ва была лишь демагогия. Оказалось, что Трусковский и Быч проявили здесь готовность пойти навстречу краевым табачным фабрикантам в смысле установления лишь временных акцизных льгот, чтобы поощрить внутрикраевое производство табачных изделий. А то получалось так, что кубанский табак вывозился на Дон и в Ростов или в Крым в город Керчь, там перерабатывался в папиросы и разные дорогие сорта крошеного табаку, а уж оттуда частью экспортировался за границу и в остальные области России, а частью привозился к нам же на Кубань… Однако в итоге чекаловская компания доставила немало неприятных переживаний Бычу и Трусковскому. Вообще же говоря, над тактикой и планом наших экономических мероприятий тяготело все то же: Быч смотрел на Украину, а там ничего нового обнадеживающего не было. Гетман Скоропадский как раз в это время сделал два резких поворота в своей политике: в октябре в сторону полной «незалежности» (самостоятельности), а уже в начале ноября декларировал федерацию с Доном. С другой стороны, давала знать о себе петлюровская готовность на авантюру Или, как писали фельетонисты, – «зашевелился у Белой Церкви Петлюра»…