Три года революции и гражданской войны на Кубани - [45]
Вмешательство немцев во внутренние, даже бытовые дела Украины дошло до издания главнокомадующим немецкими войсками маршалом Эйгориом циркуляра «с силой местного закона» об обязательных условиях весеннего засева населением своих полей, причем было указано, что местное (немецкое) земельное законодательство должно проводиться на двух языках: немецком и украинском.
25 квiтня (апреля) фельдмаршал Эйгорн издал новый наказ о введении на Украине немецких военно-полевых судов. 26 квiтня ночью немцы обезоружили в Киеве украинскую «синюю» дивизию. (Она составлялась из бывших в немецком плену украинских солдат. См. выше.)
28 квiтня конец всему положил немецкий майор, который ворвался в Центральную раду с сотнею своих «озброених багнетами» (вооруженных штыками) солдат и скомандовал всем присутствующим «руки вверх»… Власть УНР под руководством старого Грушевского, таким образом, кончилась.
В это как раз время в Киеве происходил съезд «украiнських хлiборобiв», руководство на котором принадлежало, – по словам хроникера, – господам Шемету и Донцову. (Там же. С. 174.) По инициативе этих лиц (будто бы) съезд украинских хлеборобов «совместно с интернациональной буржуазией Украины» провозгласили генерала П. Скоропадского «гетманом всей Украины» 29 апреля 1918 года.
Глава XXIV
За короткий срок своего стояния во главе взбаламученной Украины гетман Скоропадский успел уже не однажды обновить свой кабинет министров.
Когда мы прибыли в Киев, то министром закордонных справ (иностранных дел) был пан Дорошенко, красивый брюнет, очень хорошие манеры, приятный голос, – молодой русский ученый (историк). Наш Бескровный был с ним семейно знаком. Мы ходили в его министерство запросто и полагали, что в его лице мы имеем своего доброжелателя.
Председателем правительства был Лизогуб, очень скромный на вид, и в липе всегда настороженность и как будто перепуг. Военным министром был почтенный генерал русской армии, склонный к полноте генерал Рагоза.
Все как будто стремились выполнять свои роли так, чтобы не слишком бросалась в глаза их маскарадность.
Однако член нашей делегации Каплин побывал у видных членов партии ка-де[35], проживавших тогда в Киеве, и пришел от них со сведениями, что, по их мнению, никакой другой власти сейчас в Киеве установить нельзя.
По моменту самому главному – организации своей национальной армии – у гетманского правительства ничего не выходило. Было достаточное количество офицеров, согласных вступить в украинскую армию, в приемной министра Рагозы мне приходилось видать немалое число видных генералов бывшей российской армии, но дальше составления списков будущих кадров, дальше формулировки будущих титулований чинов, отличительных знаков на их погонах и воротниках, и так далее – дальше всего этого дело организации армии пока что не пошло. Господа положения – немцы – дальше этой забавы не позволяли идти гетманскому правительству.
В синема, в кофейнях, в пивных буянили распушенные толпы сине– и серожупанников, надежды оппозиционного украинского общества, как будущая основа национальной украинской армии.
В кругах, близких к гетману, говорили об организации казачьего войска по типу кубанского. По сколько времени нужно, чтобы образовалось такое войско, в этом не отдавали себе отчета или сознательно тешили себя сомнительными мечтаниями.
Нам была назначена аудиенция у гетмана.
К нам он вышел в кубанской черкеске черного цвета и в белом бешмете, на газах левой стороны – офицерский «Георгий», сзади гетмана адъютант – кубанский офицер, с декоративно брошенным башлыком за плечами[36].
Генерал Скоропадский – гетман – по манере держаться, по интонации голоса – скромный симпатичный член общества.
Краткую «прэмо́ву» перед нами он произнес по-украински.
На «мове» же ему отвечал наш голова Н. С. Рябовол.
Когда же гетман, после обмена торжественными ремами, пригласил нас в ту часть зала, где стояли мягкие кресла и сам сел между нами, то тут говорили и по-русски, и по-украински, – опять он показал себя приятным и внимательным собеседником. Бескровный, когда мы вышли, очень похвально говорил о нем, в особенности, приятно был удивлен, что царский генерал и так скоро постиг родную «мову».
Гетман устроил в нашу честь завтрак, на котором, кроме нас и гетманских министров – Лизогуба, Дорошенко и Рагозы – присутствовали и члены «дипломатическою корпуса», фактически чины австрийской и германской миссий в военных мундирах.
Меню завтрака состояло из национальных кушаний – колбасы, селянки и пр. – все очень скромно.
