Три гинеи - [9]
Но как влияют эти различия между нами на интересующую нас проблему? В чем связь между портняжным блеском образованных мужчин и снимками мертвых тел в разрушенном доме? Далеко ходить не надо, связь между войной и одеждой очевидна; ваши изящные наряды носят и солдаты. Поскольку красный цвет и золото, латунь и перья не используют в настоящем камуфляже, понятно, что их дороговизна и чрезмерный блеск изобретены, дабы, с одной стороны, впечатлить всех величием Армии, а с другой — привлечь тщеславных молодых людей к службе. Здесь, тогда, различие между нами и сыграет роль; мы — те, кому запрещено носить подобную одежду — должны заявить, что одетый в нее человек не вызывает приятного и сильного впечатления. Наоборот, у него нелепый, неприятный, варварский вид. Но, будучи дочерями образованных мужчин, мы можем иначе использовать наше влияние и благоразумно воздействовать на людей своего класса — на образованных мужчин. Ведь в судах и университетах мы обнаружим ту же любовь к одежде. Там также носят бархат, шелк и меха. Можно сказать, что образованные мужчины, подчеркивая свое превосходство, как физическое, так и интеллектуальное, особыми нарядами и добавлением титула до или после своего имени в письмах, вызывают тем самым соперничество и зависть — чувства, которые, стоит открыть любую биографию, а не спрашивать у психологии, вносят свой вклад в поддержку войны. И, если мы называем нелепыми тех, кто подчеркивает свое отличие, и говорим, что они учат других презрению, мы должны сделать нечто, что косвенно воспрепятствует появлению чувств, ведущих к войне. К счастью, сегодня мы можем не только выразить свое мнение, но и сами отказаться от любых различий и униформ. Это был бы небольшой, но весьма конкретный вклад в решение стоящей перед нами проблемы — как предотвратить войну; вклад, который нам, благодаря иным традициям и образованию, сделать легче, чем вам>{17}.
Однако наш взгляд с высоты птичьего полета на эти вещи в целом не обнадеживает. Та цветная фотография, на которую мы с вами смотрим сейчас, и правда раскрывает некоторые детали; но она также служит напоминанием о том, что существует множество потайных комнат, в которые мы попросту не можем войти. Какое реальное влияние можем оказать на закон или бизнес, религию или политику мы — те, для кого многие двери по-прежнему закрыты, а в лучшем случае приоткрыты, мы — те, у кого за душой нет ни денег, ни связей? Кажется, на этом наше влияние и кончится, будто, выразив свое поверхностное суждение, мы сделали все, на что способны. Но ведь поверхность может иметь сильную связь с глубиной, и если мы в состоянии помочь вам предотвратить войну, то обязаны пытаться проникнуть глубже, в суть проблемы. Давайте думать в другом направлении, более привычном для дочерей образованных мужчин — о самом образовании.
Здесь, к счастью, на помощь приходит священный 1919 год. Именно он позволил дочерям образованных мужчин зарабатывать себе на жизнь, благодаря чему у них появилась возможность хоть как-то влиять на образование. Появились деньги для достижения целей. И почетные[67] казначеи взывают к ним о помощи. Чтобы доказать это, уместно сейчас наряду с вашим письмом привести другое — от одной женщины, которая просит денег на восстановление женского колледжа. А когда казначеи взывают о помощи, с ними, естественно, можно поторговаться. Мы имеем полное право сказать ей: «Вы получите от нас гинею на реконструкцию колледжа, если взамен поможете этому джентльмену, чье письмо также лежит сейчас перед нами, предотвратить войну». Мы можем добавить: «Вы обязаны научить наших детей презирать войну, почувствовать всю ее бесчеловечность и жестокость. Заставьте их никогда не поддерживать войну». Но какое образование в итоге мы получим по этой сделке? Какое образование научит детей презирать войну?
