Три дня одной весны - [120]

Шрифт
Интервал

— Фируз? Ты?!

— Привет… — Фируз с трудом улыбнулся. — Далеко собрался?

— Шифер везу. А ты чего?.. Что произошло?

— Ничего… В кино ходил. Теперь вот, видишь, домой возвращаюсь.

— У тебя же лицо в крови! Что случилось? Ты что, упал?

Фируз провел рукой по щеке — на ладони увидел кровь. Он спустился к ручью, умылся ледяной водой. Лицо горело, но боль на холоде почти не чувствовалась.

— Так что случилось? — снова спросил Сафар. — Может, тебя кто-нибудь… Почему скрываешь?

— Ничего не случилось.

— Слушай…

— Я ведь сказал, Сафар, ничего не случилось. Можешь ехать.

Сафар даже обиделся, но беспокойство за друга взяло верх.

— Садись в кабину, довезу. Не надо тебе идти так…

13

Наимов задумчиво глядел сквозь высокое окно кабинета на улицу: опять пошел снег, Снежинки кружились на ветру, свободные и беспечные, и словно насмехались над ним, угрюмым и озлобленным.

Да, зима начинала круто. Пало уже семьдесят голов овец. Если и дальше так пойдет… Об этом лучше было не думать.

Вчера он еще раз встретился с Назокат и, казалось, сделал все, чтобы смягчить ее, но так и не уговорил вернуться. Назокат и слушать его не хотела… Они сильно поссорились. Он, Наимов, не смог сдержаться — кричал в гневе:

«Ты подумала, на кого ты меня променяла?! С шоферней якшаешься?»

«С какой это шоферней?» — тоже зло спросила Назокат.

«Она еще спрашивает, с какой! Ты что, думаешь, я ничего не знаю? Потеряв стыд и совесть, ходишь в кино с другим мужчиной, держишь его за руку… Не думай, что глаза мои слепы. Я знаю каждый твой шаг».

Назокат отрезала: «Ага, понимаю… Вы имеете в виду Фируза?»

Она независимо смотрела ему в лицо.

«Да, именно его, этого сархура! Я вижу, как ты тянешься к нему…»

«Это правда, — спокойно соглашалась Назокат. — Действительно, тянусь…»

Наимов почувствовал, что теряет почву под ногами.

«Что тебе в нем — дом у него, или деньги, или диплом хотя бы в руках?..» — и осекся под насмешливым взглядом Назокат.

«Эй, женщина, — с трудом подавляя ярость, снова заговорил Наимов. — Поставь свой ум на место! Ты соображаешь, что делаешь?! Мало того, что ушла от мужа, еще и осрамить меня захотела? Не забывай — ты до сих пор моя жена!»

Назокат засмеялась — злость ее проходила, она видела его бессилие.

«Разве вы мужчина? Неужели до сих пор не поняли, что я больше вам не жена?..»

Наимов вернулся от окна, сел за стол, но работать не мог. Голова разламывалась от забот, а вот на сердце было пусто.

«Зря я погорячился, не так надо было с ней разговаривать. Ведь знаю же: только лестью, только сладостью… Будь оно все проклято! — Он взялся руками за голову, словно это могло остановить назойливый бег мысли. — Что делать? И этот ее проклятый дядя ничем толком не помог. Или обманул меня, подлец, или в самом деле не сумел уговорить ее…»

А ведь Шариф-шабкур сколько доброго видел от него, Наимова, с его помощью набил карманы… в ответ же все обещания, одни обещания. А он, Наимов, — он верил словам этого негодяя. И давал, давал, чего бы тот ни просил. Две машины винограда «хусайни» по государственной цене — десять копеек кило! Проклятый на совхозной машине отвез все на рынок в Душанбе — какие деньги сделал! Продавал небось в шесть-семь раз дороже. А он, Наимов, еще дал ему и бумагу, что товар совхозный, чтобы не попался вдруг, подлец! А десять баранов?.. И этих ведь по государственной цене — каждого по тридцать шесть рублей, а? Да еще ячмень, да пшеницу… и все не взвешивая. Нет, каков негодяй! Однако ж он и сам виноват. А ведь знал, как и все, знал, что жулик этот Шариф. Плут окаянный! Ишь ты! «Не беспокойтесь, все устрою, племянница моя сама вернется в ваш дом, шелковой будет…» Обещал, обещал, наполнял его подол пустыми орехами, а потом — нате вам, объявляет без стеснения: «Что могу поделать? Никак ее не уговорить. Силой-то нельзя…» Ладно, этот жулик еще попадется ему в руки! Уж тогда он, Наимов, не даст ему спуску, покажет, кто есть кто, изо рта вытащит отданное добро… Только потерпеть, некоторое время потерпеть! Сначала нужно помириться с Назокат, ничего, даст бог, сладится у них и без Шарифа. В десять, в сто раз больше потратит сил, а найдет способ, как вернуть ее в дом.

Другое дело — этот Фируз, словно камень на пути. Неужели Назокат уже сговорилась с ним? Нет, дело не в ней, не в Назокат, дело в этом парне. Если он не будет крутиться возле нее… Да, надо сделать так, чтобы он не смел подойти к ней. Но как? Хотя вдруг он возьмет парня в руки, уломает, а эта дура-баба… Ну тогда и черт с ней! Если бы не завистники, если бы не враги… Ведь прицепятся, скажут: «А хвост-то у твоей собаки, оказывается, кривой!» Невест вокруг много, жениться не проблема. Однако верно и то, если уж до конца начистоту, что каким-то своим уголком сердце его тянется к ней, к Назокат… О всевышний! Откуда только в ней это упрямство? Все ведь было как надо: и умная, и красивая, и тихая… Что за напасть на его голову! Он всегда думал, что раз жена, так уж жена на всю жизнь. Раз жена, так пусть занимается домом и не вмешивается в его дела. Сыта, одета — чего ей еще, выросшей в селе?! Ладно бы городская. Так и эти туда же! Нелегкое, оказывается, дело — иметь жену…


Еще от автора Саттор Турсун
Отец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Встреча

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Безрогий носорог

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Кепка с большим козырьком

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Метели, декабрь

Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.



Водоворот

Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…