Три Д'Артаньяна и мушкетер - [10]

Д'Артаньян почесал щеку и звук мнущейся щетины наполнил комнату. Констанция попробовала утешить своего мужа словами :

- Не плачь мой козлик лопоухий.

Но Бонасье совсем расклеился и побежал докладывать кардиналу о государственном заговоре.

- Надо спешить, - сказала Констанция.

И они поспешили по своим делам, кто в королеве, а кто к Атосу с Портосом и Арамисом.

- Так и так, - сказал Д'Артаньян, - поехали в Лондон.

- Зачем? - хором спросили мушкетеры.

- Так и так, - ответил Д'Артаньян, - надо.

- Ко мне на днях должна приехать кузина, - в сомнении покачал головой Арамис, - и право я в затруднении относительно длительной прогулки по заграницам.

- А вы оставьте ей записку, - предложил Д'Артаньян.

- Хорошая мысль, - согласился Арамис и принялся писать послание.

" Дорогая кузина!

Моя любовь к Вам незыблема как дно морское, но встреча наша откладывается в силу субъективных причин, но это не из-за женщин и уж тем более не то, что Вы подумали.

Арамис.

P.S. Завтрак на столе, майонез в погребе"

- Кстати, - воскликнул Портос, - я же сегодня не обедал.

- Мы возьмем с собой бутерброды, - утешил его Д'Артаньян.

Атос слегка покачал головой.

- Какие-то проблемы? - спросил Д'Артаньян.

Атос снова закачал головой, но ничего не сказал. Так продолжалось минут пять, потом Атос улыбнулся и как бы про себя заметил :

- Голова в резонанс попала.

Мушкетеры скакали галопом. Мимо пролетали поля и леса, деревни и мосты, крестьяне и всякие насекомые. Небо было окрашено в серый цвет, то ли тучи набежали, то ли мужики накурили.

У Портоса волосы стояли дыбом.

- Что это с Вами? - спросил его Д'Артаньян.

- Ветер в рожу, - ответил Портос.

Глава 7. Сбор.

(Вариант второй - высокохудожественный, укороченный)

За окном нечеловеческим голосом завывал ветер, в этом звуке слышался демонический хохот и плач ребенка.

Закутанный в красно-черный плед Бонасье откинулся на спинку старинного кресла. Его веки были приспущены настолько, что тусклый взгляд едва пробивался сквозь подернутые дремотой ресницы.

Шнур изящной работы выполненный в готическом стиле связывал воедино кресло и обшарпанную ногами полуночных посетителей дверь. Как только дверь открывалась, противно скрипя в несмазанных полозьях, кресло медленно и важно начинало раскачиваться. На сером лице господина Бонасье появлялось слабое подобие улыбки и едва заметный румянец заливал его лицо, на котором искоркой нежданной радости на мгновение вспыхивали глаза и снова тухли, словно блуждающий болотный огонек.

Д'Артаньян проводил свое время за бутылкой добротного вина провинции Шампань. Душа его полна была радужных эмоций. Солнечный блик медленно полз по стене, то останавливаясь, словно в раздумьях, то еще что-нибудь, но тоже веселое и светлое.

Приятный мужской голос медленно и величаво выводил арию Тоски, из оперы Пучини. Привлеченный таинственным и романтическим сюжетом гасконец легкими шагами направил свои стопы на чарующий голос.

К удивлению Д'Артаньяна пел Бонасье. Гасконец нашел в себе мужество дослушать арию до конца и с легкой тенью иронии и зависти спросил :

- Так ты еще и песни поешь?

- Я пять лет учился в балетной школе, - пояснил Бонасье, - но однажды я упал в оркестровую яму и не смог оттуда выбраться.

Дверь медленно открылась и на пороге стояла Констанция.

- Любовь моя, - забыв про осторожность воскликнул Д'Артаньян.

- Ах, - простонал Бонасье и рухнул без чувств. Его возвышенная душа разломилась пополам как шпага в ножнах.

Молодые люди не замедлили этим воспользоваться...

...- Друзья мои, - сказал Д'Артаньян, - разум мой и сердце мое зовут нас в Англию на помощь королеве.

- Мы не привыкли задавать лишние вопросы, - за всех ответил Атос, честь королевы превыше жизни. Так в путь и пусть удача будет с нами.

Арамис уверенной рукой набросал несколько строк - вот они :

" Милая и добрая моя кузина!

Наша любовь подвергается новому испытанию. Но разлука не в силах не только помешать нам, но даже еще больше сблизит наши сердца. Волнение переполняет меня как океан бушует на просторе.

Целую Ваши прелестные ручки прямо в губы."

Глава 8. Королевский преферанс.

В Лувре между тем играли в карты.

Людовик тринадцатый отчаянно мухлевал, но это отнюдь не помогало, и даже напротив - пришлось пару раз схлопотать по мордасам.

- Обидно не то, что случилось, а то что могло бы случиться, высказался король по этому поводу.

- Все ясно, - шепнул Де Тревиль на ухо кардиналу, - Наше Величество нализалось как епископ на Пасху . Сейчас либо заснет, либо в словах заблудится.

- Я ставлю на первое, - также тихо ответил кардинал.

- Вряд ли, - заспорил с ним Де Тревиль, - последнее время король долго и упорно тренировался.

Людовик тринадцатый между тем сделал безуспешную попытку икнуть, после чего выдал речь:

- Вот ходят слухи, которые всячески распространяются кем попало и временами обозначают что-то типа невразумительного. Ведь ...

Король откинулся на спинку и вяло махнул ногой. Но взяв себя в руки Людовик продолжил.

- В общем, - не унимался он, - недавно услышал я историю о графе Монтермини. Так он родился в Альпах среди снегов и водопадов. Но самое смешное в том, что однажды возвращался он в свое имение под Тулоном и заехал к своему приятелю послу. Дальше хуже, у посла была дочь и граф на ней женился. Но не прошло и трех месяцев как они снова встретились. И что Вы думаете? - радостно воскликнул Людовик и посмотрел на слушателей.