Три часа между рейсами - [23]
— Этим словом назвали мизз Эллу Ли Чаморо.
— Что? Нет, я уверен, что это не так. Или разве что в шутку — обычная глупая шутка. Вы же знаете, как любят пошутить студенты…
Мистер Ли Чаморо извлек из кармана записную книжку, открыл ее и зачитал список:
«Морис де Уэр — один раз,
Вернар Батлер — один раз,
Оутс Малкли — один раз,
Уэвелин Уилсон — четыре раза,
Портер С. Сполдинг — четыре раза,
Глория Матецка — три раза,
Клод Негротто — два раза,
Эвберт М. Дюк — три раза,
Гунявка Ловетт — два раза,
Бомар Уинлок — одиннадцать раз».
Декан был в замешательстве.
— Поверьте, я и подумать не мог… — пробормотал он. — Однако даже этот список показывает, что прозвища среди наших студентов — самое обычное дело. Взять, например, Гунявку…
— Мизз Ли Чаморо — не гунявка!
— Нет, конечно же. Я имел в виду…
— И мизз Ли Чаморо — не чувырла!
— Нет-нет, конечно же. Ваша сестра…
— Она мне не сестра. Но она моя родственница. И я пришел узнать, каким образом здесь поступают с людьми, которых прозвали чувырлами.
— Как с ними поступают? Да точно так же, как со всеми другими. Поймите, это же всего лишь…
— Значит, это неправда, что их не водят на танцы, а если они приходят туда сами, с ними никто не хочет танцевать, что их не приглашают в студенческие клубы и что считается зазорным даже просто идти рядом с ними по улице?
— Да нет же, говорю вам! Это…
— Значит, это неправда, что у вас тут принято скатываться кувырком с лестницы и потом обзывать чувырлами тех, кто поспешит на помощь упавшему?
— Неужели такое возможно?.. Впервые слышу… мне об этом не докладывали…
— …и что человек с таким прозвищем становится парией, хуже раба, все его презирают или просто не видят в упор?
«Что-то здесь стало жарковато», — подумал декан и, подойдя к окну, открыл его навстречу солнечному февральскому дню. Глоток свежего воздуха его приободрил, и он попытался взять ситуацию под контроль.
— В американских учебных заведениях, — сказал он, — иноземцы, естественно, выделяются на общем фоне. Но я не хотел бы думать…
— Я тоже не хотел бы, — прервал его мистер Ли Чаморо. — И я не пришел бы сюда, не будь ее отец болен. Я вижу, вы очень слабо осведомлены о том, что творится в стенах данного заведения. Несомненно, вас надлежит как можно скорее удалить с этой должности и заменить более компетентным работником. А сейчас будьте добры дать мне адрес студента Бомара Уинлока, и я вас более не потревожу.
— Да, конечно… конечно… — забормотал декан, пробегая пальцами по картотеке. — Но я уверяю вас…
После того как визитер покинул кабинет, декан вернулся к открытому окну и проводил взглядом большой черный лимузин, который отъехал от здания, с хрустом давя колесами гравий аллеи.
— Чувырло, — сказал декан самому себе. — Чувырло, чувырло, чувырло…
II
На традиционный бал по окончании зимней сессии Бомар Уинлок и его сосед по комнате пригласили девушку из близлежащего городка и сейчас готовились ее встретить — подбирали ингредиенты для коктейлей, расставляли тут и там букеты цветов и т. п. Фотографии знакомых и незнакомых красоток были предусмотрительно сняты со стен и лежали на столе в ожидании, когда их на время уберут с глаз долой. В этот день гостей в кампусе было полно, и потому они не очень удивились появлению на пороге хорошо одетого азиата, в первый момент подумав, что тот просто ошибся дверью.
— Я ищу некоего Бомара Уинлока, — сказал азиат.
— Вот он я.
Вошедший пристально взглянул на Бомара, и тот поразился его угольно-черным глазам, в центре которых как будто блестели алмазные искорки.
— Что вам угодно? — спросил Бомар.
— Я хотел бы побеседовать с глазу на глаз.
— Это мой сосед по комнате, мистер Малкли.
Мистер Ли Чаморо взглянул на мистера Малкли, хотя и не так пристально, как перед тем на Бомара.
— Оутс Малкли? — уточнил он.
— Он самый.
— Тогда его присутствие будет как раз желательно.
Оба студента изумленно уставились на пришельца уже начиная испытывать недобрые предчувствия и спешно перебирая в памяти свои недавние грешки.
— А в чем, собственно, дело? — спросил Бомар.
— Дело в том, что вы причастны к определенным неприятностям, регулярно причиняемым моей родственнице, мизз Элле Ли Чаморо.
— О чем вы говорите? — воскликнул Бомар. — Какие неприятности? Да я с ней не общаюсь даже на уровне «привет-привет».
— Это и есть один из способов причинения неприятностей.
— Что-то я не возьму в толк. Говорю же, я едва знаком с Эллой Ли Чаморо. Чего вы от меня хотите? Чтобы я с ней подружился, а то и завел шуры-муры?
Уже в следующий момент он понял, что взял неверный тон. Алмазики в зрачках мистера Ли Чаморо начали расти, и Бомар сполна ощутил их завораживающее действие, как декан Форни пятнадцатью минутами ранее.
— Вы обратились не по адресу, — сказал он. — Я никогда не обижал вашу сестру.
— И вы никогда не называли ее чувырлой? Никогда не употребляли в обращении к ней слова «эй ты, Чувырла»?
— Чувырла? Ну да, такое случается… В смысле, это слово здесь употребляют все кому не лень по всякому поводу, но я что-то не припомню, чтобы называл так именно ее.
— Тут вы лжете, мис-тер Бо-мар Уин-лок, — отчеканил Ли Чаморо. — Вы произнесли это слово при обращении к моей родственнице как минимум одиннадцать раз, по ее собственным подсчетам.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».