Три аксиомы - [44]
Корчевку начали при мне. Велико-Анадольский лесхоз имел два корчевателя. На раскорчевку одного гектара один агрегат потратил восемь дней. Я подсчитал: работы хватит лет на двадцать.
Директор Сергеев сказал:
— Сноровки еще нет. Дальше пойдет спорее.
Потом у одного корчевателя сломался черпак. Запасных частей достать было неоткуда.
И еще трудность — низкая заработная плата в лесном хозяйстве. Велико-Анадольский лес расположен в индустриальном Донбассе. В шестидесяти километрах к югу находится приморский город Жданов с крупными новостройками, где требуется много рабочих рук, а в пятидесяти километрах к северу лежит город Донецк, и там тоже немало нужно народу. Там людям много платят и предоставляют им всякие жизненные удобства; там ходят автобусы, по вечерам на улицах зажигаются фонари, звучит музыка. А в лесу темно и даже собаки не тявкают; что же в лесу услышишь, кроме волчьего воя? Естественно, лесхоз испытывал затруднения при найме рабочей силы.
Вот в каких условиях руководители Велико-Анадольского лесхоза начинали работу. Какую же стойкость и силу воли надо иметь, чтобы остаться на трудном посту и не запросить перевода куда-нибудь на Черниговщину, Волынь или на зеленые Карпаты, где леса ведут нормальное полнокровное существование, не усыхают и все идет значительно легче! Тем более что переводы лесничих с места на место были в 50-х годах на Украине в моде.
Директор А. А. Сергеев, спокойный такой человек, говорил:
— Что ж вы хотите, чтобы так сразу. Скоро только сказки сказываются. В конце концов все будет, и машины дадут.
Машины начали давать в 1957 году. Потом прибавили заработную плату.
К 1965 году посажено 2300 гектаров нового леса. Он будет лучше старого. Среди усохших насаждений было много ясеня и береста, теперь посажен дуб. Он крепче и устойчивее: его корни глубоко идут в землю. Сейчас в лесу свежо и зелено, не увидишь усохшей веточки.
Хотел было сказать, что хорошо все, что хорошо кончается, да спохватился. Дело не кончено. Хватит его и для нынешнего нового директора Ю. М. Азбукина. Лес требует постоянной и безостановочной работы.
Не только искусственные степные, но и самые обычные леса, существующие в хороших условиях, во многих случаях не в силах создать себе потомство без помощи человека, без рубок; и тогда происходит не смена поколений, а нечто худшее.
Мы помним слова о лесах, сказанные Чеховым и Леоновым, но почему-то никогда не вспоминаем слов Тургенева. А у него в «Записках охотника» есть точнейшие документальные зарисовки, позволяющие судить о помещичьем лесном хозяйстве прошлого века.
В рассказе «Смерть» изображен Чаплыгинский лес. Ивану Сергеевичу он «знаком с детства». Лес невелик по площади, состоял из «огромных дубов и ясеней» с подлеском из орешника и рябины и был так густ и тенист, что «в самый жар, в полдень — ночь настоящая».
А потом лес умер. «Губительная, бесснежная зима 40-го года не пощадила старых моих друзей — дубов и ясеней; засохшие, обнаженные, кое-где покрытые чахоточной зеленью, печально высились они над молодой рощей, которая „сменила их, не заменив“».
В примечании Тургенев сообщает: «В 40-м году при жесточайших морозах до самого декабря не выпало снегу, зелени все вымерзли, и много прекрасных дубовых лесом погубила эта безжалостная зима. Заменить их трудно: производительная сила земли видимо скудеет; на „заказанных“ (с образáми обойденных) пустырях вместо прежних благородных деревьев сами собою вырастают березы да осины; а иначе разводить рощи у нас не умеют».
Таким образом, вместо старых дубов выросли не молодые дубки, а береза с осиной и всякая дрянь. Молодая роща «сменила их, не заменив». Замены дубовых поколений не получилось, произошла смена пород — лучшей на худшие. Причем, сообщает Тургенев, что было так не в одном Чаплыгинском лесу; погибло «много прекрасных дубовых лесов».
Писатель сообщает адрес: «на Зуше». На самом деле есть такая река в Орловской области. Да и весь характер повествования говорит о его документальности. Стало быть, мы имеем свидетельские показания очевидца о конкретном факте. Кроме того, рассказанное подтверждается историческими данными. Есть сведения о суровой зиме и жестокой засухе 1840 года, недороде хлебов, голоде и массовой гибели лесов.
Фотографически точные зарисовки Тургенева позволяют нам понять, почему дубы не оставили после себя потомства.
За время своей жизни вековые дубы обронили на землю тонны желудей, из них могли бы вырасти миллионы дубочков, но дубки не выросли. Им для роста нужен солнечный свет, они вырабатывают себе пищу фотосинтезом — зелеными листьями под солнышком… Но в недрах описанного Тургеневым тенистого леса царила темнота, «в полдень — ночь настоящая». Все выклюнувшиеся из желудей ростки погибали от недостатка света.
Старые дубы умерли в суровую зиму все разом. Но если бы морозной зимы не было и деревья отмирали постепенно, могли они оставить потомство? Тоже нет, потому что под дубами рос подлесок из теневыносливого орешника и рябины. Он своей тенью тоже губил дубовый самосев. А по мере изреживания верхнего дубового полога орешник и рябина разрастались еще гуще.
