Три аксиомы - [19]

И над всем этим красочным буйством возвышается спокойный зеленый потолок сосновой хвои. Он не меняется, не увядает. Он вечно зелен и кажется живым даже в осеннюю хмурь и под скупым зимним солнцем. Потому смешанный лес с сосной остается красивым во все времена года.

Таким он запомнился, таким был, когда час пешей ходьбы отделял его от конечной остановки трамвая на Большой Семеновской улице.

Но теперь к нему вплотную подошел метрополитен, на опушке построен новый поселок с населением в 200 тысяч. Да еще больше народу приезжает в выходной день из центральных районов Москвы, пользуясь самым скорым и удобным видом транспорта.

Приезжать-то приезжают, гулять гуляют, да вот в чем загвоздка: через лес протекают две речки — Измайловка и Серебрянка. Они рассекают массив на три части, и переход из одной в другую затруднен до чрезвычайности, потому что мостики через речки нет, а в трех местах устроены примитивные переправы — где брошена доска, где жердь. Нужна большая смелость и ловкость, чтобы пройти над речкой по жерди, не шлепнувшись в воду или в прибрежную тину. И конечно, далеко не всякий на такое дело решается.

Лесники, оберегающие измайловский массив, — народ себе на уме. Лучших переправ не устраивают. Да это и понятно. Речка Серебрянка хранит лес не хуже, чем загородки в Тимирязевском заповеднике. Участок, примыкающий к измайловскому поселку, вытаптывается сотнями тысяч ног, он давно переродился в парк, а в заречном участке народу совсем мало, и там полностью сохранился лесной характер. Что из этого получилось — увидим дальше.

За недосугом я давно не бывал в тех местах. А теперь, раз выпадает такой подходящий случай, двинулся туда со всем составом своих племянников. Мне самому было любопытно взглянуть, что сталось с прекрасным лесным массивом.

Поезд метро поднялся из темного подземелья и остаток пути пробежал под солнцем, как обыкновенная электричка. На станции «Первомайская» конец пути. Справа виден лес, но дорога туда преграждена рельсовыми путями, станционными зданиями, забором какой-то стройки. Переулок ведет в противоположную сторону. На вопрос, как пройти к лесу, мне ответили:

— Можно через проходной двор выйти на Первую Парковую улицу, а там и лес. Очень близко. Да только здесь теперь неинтересно, а в красивые места отсюда не пустит речка. Поезжайте лучше на любом трамвае или троллейбусе до Тринадцатой Парковой улицы. Ближе не сходите: тут всюду упретесь в речку.

Влезли в троллейбус, поехали вдоль леса. Измайловский поселок, вернее новый крупный населенный район столицы, протянулся во всю длину лесной опушки. Все поперечные улицы, которые мы пересекаем, едучи в троллейбусе, упираются в лес — входи туда по любой. Но раз посоветовали ближе Тринадцатой не сходить, стало быть, есть резон ехать туда.

Совет оказался правильным. От Тринадцатой улицы легко попасть в один из заречных участков и найти «красивые места».

Но мы никуда не пошли, не стали разыскивать красоты. То, что мы увидели в самом начале, подавило своим безобразием. Нашим вниманием овладел невообразимо изреженный древостой. Сосна от сосны, дуб от дуба стоят чуть ли не за полкилометра. А весь оголившийся от деревьев пустырь заставлен изумляющим скопищем исполинских сосновых пней. На один из них мы уселись вшестером, расположившись звездочкой спинами друг к другу, и настолько обширен пень, что нам не тесно, еще можем несколько человек приютить.

Я сказал племянникам, что вот попираю задом остатки роскошного леса, которым любовался в молодости. Ничто не вечно под луной. Был лес, остались пни.

Моя молодежь никогда прежде не видела таких громадных пней и в таком изобилии. Читали только в романах. Ребята потрясены, кипят негодованием, высказывают самые нелестные замечания в адрес злостных истребителей леса и нерадивых его охранителей. Я им отвечаю, что нельзя так судить с кондачка, надо разобраться в каждом отдельном случае. Пень пню рознь. Случается так, что и пни бывают неизбежны. Я предложил поговорить со здешними лесниками.

Домик лесной охраны оказался невдалеке, напротив Пятнадцатой улицы. Мы познакомились с лесниками, в том числе со старейшим из них — Григорием Суржаниновым, которого все здешние работники называют «дядей Гришей». Он рассказал, что работает со дня передачи массива из Гослесфонда городу Москве. В самом начале 30-х годов ближняя часть леса, примыкавшая к Окружной железной дороге, была обнесена оградой и названа парком культуры и отдыха; там построили всякие качели и аттракционы, на пруд спустили лодки для катания, установили продажу входных билетов. А здешняя отдаленная часть оставлена в резерве, но, по сути дела, впоследствии тоже превратилась в парк, только без ограды и входных билетов. До войны больше народу ходило в огороженный парк культуры, потому что туда ближе было от трамвая. А когда построили метро да протянули до Первомайской, народ бросился в отдаленную часть, потому что парк культуры оказался в стороне от метро, а здесь Первомайская станция расположена прямо на опушке. Да еще поселок построили на 200 тысяч. Ну, однако, есть участки, куда речка Серебрянка народ не пускает; там древостой сохранился лучше.