Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария - [28]

* * *

Чуть раньше мы сказали, что наша бранъ не против плоти и крови, но против миродержца и наших страстей. А в чем разница между страстью и искушением?

Страсть означает, что я сам по себе хром и не могу ходить. Искушение означает, что приходит кто-то с палкой, бьет меня и после этого я не могу ходить. Страсть свойственна нашей падшей природе, это язва, это внутренний толчок, заставляющий нас склониться ко греху.

А может ли страсть ввергнуть нас в искушение? Да. Но само искушение может происходить не от страсти, а от другого искушения, которое начнет пробуждать то, что гнездится внутри нас. Если внутри меня самого нет соответствующей искушению страсти или желания, расположения, то это искушение не может сделать со мной ничего. Впрочем если я не храню бдительности, то оно мне все-таки повредит, хотя бы у меня не было страсти или желания. Господь говорит: Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. Когда я духовно сплю, тогда и во сне, и наяву я не понимаю, что со мной происходит. Тут-то сатана и ударяет по живущему во мне эгоизму — этому идолу, который тотчас поднимает голову, заявляет свои права, и я впадаю в искушение. Это падение является воскрешением моего «я». Поэтому необходимо бодрствовать, пребывая в молитве. Когда у меня есть трезвение, духовные слезы и я ощущаю себя человеком освобожденным, тогда я не подвергаюсь опасности.

Если в детском возрасте нас чем-то обидели и мы до сих пор об этом вспоминаем, то не надо ли считать эту обиду плодом воображения?

Любые обстоятельства оказывают на нас влияние, но это не означает, что они нас оправдывают. В глубинах сознания человека сокрыта его собственная воля. Если я чувствую себя неполноценным и объясняю это тем, что в детстве меня обидели или не проявили ко мне любви, то я даю своему состоянию некое психологическое объяснение, которое может быть похожим на правду. В действительности же за моим чувством неполноценности кроется нечто более глубокое: оно указывает на уязвленное грехом «я». Пусть нас никогда не вводят в заблуждение подобные психологические объяснения, потому что они, пожалуй, могут быть полезны врачу или просто какому-нибудь мирянину, который желает, чтобы ты помог ему воцерковиться, но они не имеют никакого отношения к нам. Кто-то, например, все время требует к себе любви и оправдывает это, говоря: «Когда я был маленький, нас, детей, у мамы было семеро и меня она всегда отталкивала, а остальных любила. Я терпел лишения и нищету. Моим братьям и сестрам она дала образование, а мне не дала». Все это только оправдания. Хотя здесь и присутствуют подсознательные психологические связи, но они нас не оправдывают.

Приведем другой пример. Я не могу оказывать послушание эпитропу под тем предлогом, что, когда мы с ним вместе учились, он постоянно меня ругал и теперь что-то во мне ему противится — я ничего не могу с собой поделать. Пока я буду принимать это психологическое объяснение, я никогда не смогу слушаться эпитропа, никогда не смогу сказать «да» Богу, потому что буду чувствовать себя оправданным. Более того, я могу еще и потребовать ответа от Бога, Который допустил нечто подобное, — в таком случае страсть укрепится, моя связь с грехом станет постоянной.

В двадцать первом правиле святой Антоний советует нам не нарушать поста в среду и пятницу, если только мы не страдаем от тяжкой болезни. А можно ли и такому больному отказаться от скоромного в постный день?

Конечно. Если больной находится в монастыре, он может попросить: «Пожалуйста, скажите игумену, что вы даете мне скоромную пищу». Однако в больнице мы не должны быть требовательными, не должны утомлять медсестер и врачей. Врачи знают, что нам нужно есть. Они заботятся о нас как специалисты. Итак, если человек тактичен, благороден, то он попробует поститься, но при этом не будет никому создавать проблем. Лучше есть свиное мясо, чем роптать на еду. В любом случае вместе с основными блюдами будет подаваться и что-то другое, не скоромное. Поешь это и, когда придет медбрат, поблагодари его и скажи, что еды было слишком много. В конце концов он все поймет и будет приносить тебе постную пищу. Однако если это невозможно, потому что заведенные в больнице порядки это запрещают, тогда ешь что дают. Могут приносить нам еду и близкие люди, если это не оскорбительно для больницы. При этом возвращать еду близким, которые о тебе заботятся, было бы неблагородно. Словом, хорошо, когда мы стремимся не оставлять поста, но мы не должны утомлять ближних, потому что в таком случае мы уже не пост соблюдаем, а досаждаем людям, которые нас любят и о нас заботятся. Чтобы этого не допустить, будем есть то, что нам дают, но есть умеренно.

Та же самая ситуация может возникнуть и тогда, когда мы путешествуем самолетом. Впрочем, если накануне ты сообщишь о том, что тебе нужна постная пища, тебе ее подадут. Не обязательно и вообще есть. В самом продолжительном полете, в Америку или Австралию, дают так много всего, что можно есть только хлеб и фрукты и пить кофе, и больше ничего не нужно.

Если кто-то вмешивается в работу брата, который несет послушание в больнице, и предлагает подавать другую пищу, то как этому брату себя вести?