Трезуб-империал - [2]
— Что делать? — спросил он извиняющимся тоном.
— Теперь уж жди, — мужчина за столом, оторвавшись от протокола, взглянул на пришедшего и укоризненно покачал головой.
Тот развел руками.
— …На коже шеи повреждений нет, — продолжал тем временем патологоанатом. — Грудная клетка цилиндрической формы, живот выше уровня реберных дуг. В области присоединения девятого и десятого ребер к грудине слева видна рана длиной около трех сантиметров… — Он взял тонкую металлическую линейку, даже не линейку, а скорее стержень с насечками, и протолкнул его в рану. — …и глубиной двенадцать сантиметров, идущая сверху вниз справа налево… Кожные покровы вокруг раны в сухом налете красно-бурого цвета… — Врач перегнулся через тело, поднял одну за другой обе руки умершего и осмотрел их от подмышечных впадин до кончиков пальцев. Потом не менее тщательно оглядел ноги. — Ногти синюшные, чистые. На правом бедре спереди в трех и одиннадцати сантиметрах от верхнего края коленной чашечки видны два старых рубца. Проксимальный рубец имеет длину три и ширину один сантиметр. Дистальный, соответственно, четыре и один сантиметр. Рубцы белесые, без видимой патологии.
— С войны остались? — предположил писавший протокол. — Пулевые ранения?
— Похоже на то, — кивнул мужчина в фартуке.
Тут его взгляд остановился на стопе трупа. Некоторое время врач просто смотрел на ее подъем. Потом склонился над ногой, почти уткнувшись в нее носом.
— А это что еще такое?
— Что? — вскинулся писавший протокол.
— Погляди…
Мгновение спустя уже два патологоанатома неподвижно стояли над убитым. Санитар вытянул шею, пытаясь разглядеть, что их так заинтересовало.
— Может, какой-то врожденный дефект?
— Не смеши меня! Выглядит, как отпечаток. Будто что-то давило на кожу, а потом, при прекращении кровообращения…
На стопе виднелось круглое белое пятно.
— Да, похоже на отпечаток какого-то предмета, — согласился его коллега, выпрямился и обернулся к санитару. — Ты его раздевал?
— Да, — неуверенно ответил тот.
— Что-то в одежде было?
— Нет, — санитар покачал головой. — Милиция все изъяла при первичном осмотре.
¬— Что-то в обуви? — настаивал патологоанатом.
— Да ничего не было! — решительно отрубил парень.
— Знаешь что, неси сюда его одежду!..
За окном кто-то подошел к клумбе и принялся рвать цветы. Вороны с дерева неподалеку подняли ор. Санитар стрельнул глазами в окно и ушел.
— Может, что-то под кожей?
— Надо бы это сфотографировать…
Вернулся санитар с ворохом одежды.
— Обуви не было, — предупредил он с порога. — Прямо в носках привезли.
— Вот носки и нужны.
Один из патологоанатомов стал рыться в вещах. Вскоре вытащил из груды два толстых шерстяных носка, явно ручной вязки.
— Что-то есть, — сообщил он удивленно, ощупывая их.
Затем вывернул носок, и оттуда вывалился сияющий желтый кружок. Отбрасывая множество ярких бликов на стены и потолок, он с громким звоном поскакал по поверхности приставного столика. Патологоанатом перехватил его. Внимательно осмотрел и отдал коллеге.
В полной тишине они переглянулись.
— Труп под утро привезли, — оправдывался санитар. — Я очумевший был, хотел…
Не слушая его, врачи смотрели друг на друга. Будто подумав об одном и том же, они одновременно покосились на санитара и тут же отвели взгляд.
— Тащи фотоаппарат, — спокойно распорядился писавший.
Санитар ушел. Мужчины молча ждали, пока он исчезнет в черноте коридора.
— Золото, — почти беззвучно произнес один. — На полтысячи потянет. Или на всю тысячу.
Воцарилась тишина. Часы на стене громко отсчитывали секунды.
¬— Если и не настучит, — заметил его коллега, — то где-нибудь проговорится…
Патологоанатом в фартуке покосился в сторону коридора.
— Настучит, — еле слышно сказал он. — Ты же знаешь, куда он докладывать бегает. А тут такой шанс выслужиться!
Второй кивнул.
— Да и национализмом пахнет. Убитый, похоже, хорошо вляпался. Без КГБ не обойдется. А Комитет будет копать, как следует, без дураков…
Они рассматривали монету — странную, немыслимую, невероятную при всей ее кажущейся обычности. Она могла бы быть из иных времен, если бы — вне всяких сомнений — не являлась современной. Она могла бы прийти из каких-то далей, если бы не выглядела явно местной. Таинственная и непонятная, она вызывала у патологоанатомов ощущение тревоги и беспокойства, будто скрывала в себе опасность…
Из задумчивости врачей вывели шаги в коридоре.
— Интересный эффект на микроциркуляцию, — громко проговорил один.
В зале появился санитар. Он принес обычную «Смену 8М», правда, с фотовспышкой.
— Думаю, надо будет выступить с сообщением на Обществе, — продолжал врач.
Второй поправил фартук.
— Давай оформлять, — И, повернувшись к санитару, добавил: — Отсними все. Потом сразу позвонишь в прокуратуру.
В полном молчании каждый вернулся на свое место.
— На коже левой стопы сверху, приблизительно на середине плюсны, — стал громко и уверенно диктовать мужчина, проводивший осмотр, — видно белое пятно правильной округлой формы диаметром… так… — Он произвел замер все той же гибкой швейной лентой.
— …три сантиметра. Пятно, скорее всего, соответствует найденной в носке убитого монете…
— Может, ее отдельным протоколом?
Действие романа происходит на заре цивилизации, пять с половиной тысяч лет тому назад в одном из первых городов в Европе, городе Триполья. Таинственный пожар начался ночью, огонь вспыхнул одновременно в разных местах, и ни один дом не уцелел. В мире, где помощи ждать неоткуда, сотни людей оказываются в бедственном положении. Последующие дни не приносят ясности, загадки лишь множатся. Волей судеб молодой горожанин Санира становится участником этих страшных событий…
Его мужественное лицо покрывают царапины. Но взгляд уверенный и беспардонный. Сделав комплимент очаровательной даме, он спешит распутать очередное громкое дело. Это легендарный сыщик Вийт. Действие происходит в 2025 году, но мир все еще застрял в XIX веке. Мужчины носят цилиндры, дамы ходят в длинных платьях, повсюду пыхтят паромобили, на улицах и в домах горят газовые светильники. И отношение к жизни не меняется с поколениями. Такой спокойный, предсказуемый уклад может показаться заманчивым. Но наблюдая со стороны, читатель наверняка поймет, что с человечеством что-то не так.
Стимпанковый детективный рассказ. XIX век в разгаре. Но не в нашем мире, а в альтернативной реальности, где не нашли применения электричество и нефть. Непобедимый детектив Вийт окунается в водоворот страстей на Великих гонках. Его ждут состязания, азарт и… преступление, которое способен разгадать только он.
Стимпанковый детективный рассказ. XIX век в разгаре. Но не в нашем мире, а в альтернативной реальности, где не нашли применения электричество и нефть. Из музея таинственным образом исчез ценнейший древний Молот Богинь. От прославленного сыскного надзирателя Ронислава Вийта, как всегда, потребуется невероятное напряжение сил, находчивость и неслыханная наблюдательность, чтобы разоблачить преступника.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.