Тревога - [34]

— Сиди, сиди! — сказал Усто. — Не беспокойся ни о чем. Лучше скажи, как здоровье?

— Здоровье… Спасибо…

Теперь Усто разглядел ее лицо: с давними следами оспы, оно совсем исхудало, вытянулось.

— Ну, я все слышал, — глухо проговорил Усто, отводя глаза. — Тебе-то всех тяжелее…

— Ой, что там я! Старая, даже богу не нужна. Набиджану моему — вот кому горе, уважаемый Усто!..

— Погоди. Ведь с ним ошибка. А для ошибки и в законе есть послабление…

Он не закончил. Огулай снова прижала к глазам платок, ссутулилась.

— Ох, не знаю! Ведь говорят, — она помедлила и добавила почти шепотом: — будто расстреляют его!..

— Что?! — ; Усто вздрогнул. — Кто это болтает?

— Кто же… Родственники наши. Они сюда в первую же ночь собрались. Пришли утешить меня… Но, правду сказать, с той ночи я не знаю покоя. Не выходит из головы это слово, дорогой Усто. Ни днем ни ночью!..

Усто сидел будто оглушенный. Вот, оказывается, на что способна эта свора! Он хорошо знал их. Но дойти до такой жестокости! Даже о них нельзя было этого подумать. Он еще вчера начал кое о чем догадываться, помогла и встреча с Валиджаном. А теперь все ясно- Значит, они и Султана запугали и прибирают к рукам. Впрочем, что Султан! Но не пожалеть эту многострадальную женщину!

— Что они еще говорили?

— Разное говорили. — Огулай начала теребить кончики платка_; — Обещали помогать, да вознаградит их бог!..

— Запугивать расстрелом сына — это их помощь?!

Огулай вздохнула, потупилась. Видно, тут ни о чем больше не было речи. Или, может, она не запомнила.

— А Султан где?

— Не знаю. Пришла с поля, его не было.

Она обернулась к дому, негромко позвала:

— Нурхон!

Невестка тотчас появилась в дверях. Завидев Усто, отступила назад, с почтением поклонилась ему.

— Нечего, нечего! — проворчал Усто. — Я, брат, не эмир бухарский…

Нурхон хихикнула, прикрыв рот. Старик понял: опять «брат»! Он улыбнулся, спросил:

— А где Султан у вас бродит, доченька?

Нурхон подошла, села рядом со свекровью.

— Не знаю… Только что куда-то ушли с Латифом.

— Совсем недавно?

— Ну да.

«Вот ловкач! — подумал Усто. — Прямо от меня, значит, сюда направился».

— Чай принеси, — велела Огулай невестке, но Усто перебил ее:

— Не надо! Спасибо, сестрица. Мне пора.

Он отломил кусочек лепешки на достархане. Ему хотелось еще побеседовать с Огулай, расспросить обо всем. Но не растревожит ли ее это еще сильнее? Да она, видать, многого и не знает. Нурхон, наверное, знает больше. Не так давно была отличной работницей, звеньевой, считалась активной комсомолкой. Нет, ни к чему сейчас разговоры! Усто решительно поднялся.

— Уже уходите? — Огулай поднялась вместе с гостем. — Ничего не посоветуете?..

— Что я посоветую? — Усто прислонился к дереву. — Тяжело вам, знаю. Но иным еще тяжелее… Я уверен: в том, что случилось, злого умысла нет, а раз так — и по закону снисхождение. Но вот беда: по-моему, кто-то сбивает Султана… Ясно, для чего: чтобы раиса оговорить. Подумайте. Если горя у людей прибавится, легче не станет никому! Вот так. Благополучия вам!

И направился к калитке. Однако едва взялся за скобу, сзади послышалось:

— Усто-ака! Постойте…

Он обернулся. Нурхон, подбежав, уткнулась лицом в его плечо и сразу же заплакала, приглушенно всхлипывая. Усто положил ладонь ей на голову.

— Что ты, дочка? Успокойся… Ну, что с тобой?

— Султан… — утирая глаза, проговорила она. — Султан наш… пьяный приходит что ни день! И все время с этим Латифом… Что же это дальше будет, Усто-ака?

— Дальше?! — жестко спросил Усто. — А ты будешь только ждать и слезы проливать?

— Разве я могу…

— Да ты мужа в руки должна взять! Ты что, чужая ему?

— Но если он не хочет ничего слушать?

— Ты была дома в тот вечер, когда все случилось и родные собрались?

— Была. — Нурхон опустила голову.

Он хотел спросить прямо, о чем шла речь, но понял: сейчас нужно мягче.

— Ты же видишь, — начал он спокойно, — запугивают твоего Султана. И, конечно, понимаешь, с какой целью. Ты человек молодой, не один год руководила людьми на работе… Подумай хорошенько, что тут нужно сделать. Я не говорю, сейчас бежать к прокурору. Но подумай, дочка!..

И он зашагал прочь, не разбирая дороги, задевая головой ветки деревьев. Узкий переулок вывел на центральную улицу кишлака. Ее пересекал арык. Усто зачерпнул горстью воды, выпил, зачерпнул еще. Вдруг на противоположной стороне улицы послышались голоса. Он выплеснул воду — те, видимо, услыхали, остановились.

— Кто тут? — неуверенно спросил мужской голос.

Усто почти сразу признал: Султан.

— Я, Усто Темирбек, — спокойно проговорил он, вглядываясь в темноту. Наконец признал и второго: то был Тильхат.

— О-о, наш почтеннейший Усто-ака! — кривляясь, воскликнул Тильхат. — Напугали же вы нас! В голове сразу прояснилось, фунт кокнара пропал зря.

— Ишь, как тебя развезло! Смотри под ноги: утонешь в арыке, все равно что в Сыр-Дарье!

— Ха, что нам во хмелю Сыр-Дарья? Нам и море нипочем, если чуем запах маковых корок…

— У тебя одно на уме! Ладно, пойдем поговорим.

— П-погодите, уважаемый Усто-ака! — нетвердо и как-то вкрадчиво выговорил дотоле молчавший Султан. Качнувшись, он выступил вперед. — Мало зам того, что заманили Валиджана? Теперь и этого туда же?!