Тревога - [10]

— Можно, я сам поеду? Разрешите?

Мутал на секунду задумался. Набиджан, окончив восемь классов, уже третий год работал в гараже вместе с братом. Не раз Мутал видел его и за рулем.

— Хорошо, поезжай. Смотри только, людей повезешь…

…Уже после он вспомнил: когда Султан закричал на него, откуда-то появилась Апа, за ней Тильхат. А в окне, если только он не ошибается, на мгновение показалось лицо Валиджана, мужа Шарофат. Наверное, поэтому так обрадовался Мутал появлению Набиджана и так легко, необдуманно дал разрешение на выезд.

Откуда же оно, это преступное легкомыслие?

Эти мысли неотступно сверлили мозг. Лишь время от времени, будто очнувшись, Мутал бросал взгляд на дорогу. Ему казалось, что машина черепахой ползет со склона на склон. А вот она словно катится по краю ущелья, готовая опрокинуться.

И опять, точно бурав, впивается в мозг: «Неужели от успехов и похвал закружилась голова? А что ты особенного сделал, каких успехов добился. Мутал Каримов, товарищ председатель?»

Вспомнилось отчетное собрание прошедшей зимой. Колхозники говорили в один голос: «С новым председателем хозяйство окрепло. Молодец он, да сопутствует ему и дальше успех!» Несколько дней после этого он, что называется, от радости не знал, куда ногой ступить.

Недавно, уже весной, его опять похвалили — на бюро райкома. Отметили, что Мутал как следует взялся за механизацию сельского хозяйства, за улучшение быта женщин, а главное — вплотную подошел к решению проблемы кормов, подняв целину в Чукур-Сае. Вспомнили и другие его добрые дела. В заключение первый секретарь райкома Муминов сказал, что даже опытным руководителям есть чему поучиться у молодого председателя.

После этого — Мутал отлично помнит — он ходил, исполненный какой-то петушиной гордости; казалось, нет в мире дела, которое было бы не по плечу. Оттого-то, наверное, и закружилась голова.

— Прямо в район поедем? — неожиданно спросила Муборак.

Мутал не сразу пришел в себя.

— В район поеду я один. А вам лучше бы в кишлак, к людям. Я постараюсь вернуться быстро, — добавил он. — Если обстоятельства позволят… А вы, прошу, побывайте в семьях пострадавших. Словом, помогите…

Муборак молча кивнула. После она еще раза два поворачивалась к нему, хотела что-то сказать, но видела: председателю не до разговоров.

— Вы меня у фермы ссадите, — сказала она наконец. — Оттуда я на лошади доберусь.

Но еще не доехав до фермы, у развилки, дорог они вдруг увидели свет фар. Тахир, слышавший разговор, остановил машину. Свет приближался, затем послышался рокот мотора без глушителя, перебиваемый каким-то скрежетом, звоном. Наконец из темноты вынырнула «Волга». Одного переднего крыла у нее не было вовсе, другое — притянуто проволокой. Машина, круто затормозив, остановилась. Невысокий, сутуловатый, но крепкий парень — рубаха беспечно расстегнута почти до пояса, на затылке едва держится мятая кепка — вышел из кабины.

— Латиф-чапани [11], — почему-то шепотом сказала Муборак.

— Ха-ха, привет! — заговорил хрипловатым голосом прибывший. — Раис-ака, партком-апа, чем это вы заняты посреди дороги в поздний час?

Латиф, сын Апы, долголетней бессменной председательши, и племянник Палвана, до прихода Мутала занимал должность экспедитора, а после, уже довольно долго, не работал вовсе. Кажется, подспорьем ему служила эта вот полуразбитая «Волга» — собственная машина.

— Ты из района? — нахмурившись, спросил Мутал. — Что там, не слыхал?

Латиф ехидно сощурился.

— Стоит ли спрашивать, товарищ председатель? Лучше поезжайте скорее, увидите сами. — Повернулся, вразвалочку побрел к своей машине.

Мутал, не сдержавшись, крикнул:

— Ну-ка постой!

Латиф полуобернулся:

— Чем могу служить?

— Ты в кишлак? Отвезешь Муборакхон.

— Вы, вероятно, хотели попросить, чтоб я ее отвез? — стоя вполоборота, процедил Латиф. — А разве товарищ секретарь партбюро не едет в район?

— В район поеду я один.

— В таком случае милости прошу!

Муборак, похоже, хотела что-то сказать председателю, но сочла неудобным при Латифе. Молча села в машину; дверца с лязгом захлопнулась, мотор застучал.

— Поехали! — Мутал тронул за плечо Тахира.

Вскоре выбрались на асфальтированный тракт; машина с ровной дрожью и монотонным жужжанием понеслась плавно, будто по водной глади. Только Муталу по-прежнему казалось, что он слишком медленно приближается к цели.

— Ну и подлый же они народ! — вдруг, не оборачиваясь, проговорил Тахир.

Мутал отлично понял, кто это «они», но промолчал. Ему пришла на память одна из недавних стычек с этой крепко сбитой компанией. Апа, снятая с руководящих постов, на которых она пребывала долгие годы, поработала некоторое время на ферме, а потом была назначена бригадиром шелководов. Осенью Мутал, изучая планировку посевов, пришел к выводу, что старые тутовые деревья на межах сохраняют дробление полей на мелкие участки, где невозможно применить хлопкоуборочные машины. Он велел пересадить деревья в другое место, добавить саженцев. Но весной некоторые деревья не дали почек — посохли. Тут-то Апа, скрепя сердце мирившаяся с нововведениями, подняла шум… С каким трудом доказал Мутал, что дело это нужное, выгодное! Но зато уж после, на правлении, он высказал Апе все, что думал о ней. Палван при всех хранил молчание, а когда расходились, сказал Муталу: