Треугольник - [10]

— Да ну? — удивился второй. — Маленький?

— Не знаю. Говорят, подросток.

— Кошмар, — сказал второй, задумавшись. Я шагнул вперед и скрипнул половицей. Первый настороженно оглянулся, но, конечно, ничего не заметил.

— Слышал? — спросил молодой. Как ребенок, ей-богу. Ну и скрипнуло что-то, ну и ладно. Я, когда маленький был, очень боялся привидений. Просто до безумия. Я все время озирался по сторонам, боясь встретиться взглядом с каким-нибудь призраком. Не могу сказать, что не боюсь их сейчас. Меня это перестало волновать, когда я понял, что ни с каким привидением не встречусь, и вообще, пора взять себя в руки и перестать бояться всего подряд.

А теперь я и сам призрак. Теперь мне непонятно, почему бытует такое поверье, что привидениям положено всех пугать. Мне, например, пугать никого не хочется. Ну, за исключением толстой диктаторши. Но ведь это вынужденно пришлось делать. А то несправедливо бы было.

Два доктора замолчали. Я еще раз посмотрел на маму. Она спала, но я видел, что ей лучше.

— Поправляйся, мам, — сказал я шепотом и вышел. Мне почему-то захотелось пойти в школу. Представляете, первый раз мне захотелось пойти туда самому, добровольно.

На то были свои причины. Согласитесь, интересно, как движется жизнь в школе, если у тебя есть особые полномочия — ты находишься там на правах постороннего человека, а не ученика.

Блин, интересно, как к моему отсутствию отнеслись ребята. Объяснила им классная или нет, что случилось на самом деле. Ведь это и по ее вине в какой-то степени я оказался под колесами. Она меня выставила вон, хотя вообще-то не имела на это права. А я, как бы это сказать, скончался.

А ведь она и в самом деле виновата. Нам еще в третьем классе говорили, когда мы с уроков отпрашивались домой — взять забытую тетрадь или альбом — что если с нами что-нибудь случится по дороге, виноваты будут они, учителя. Значит, наша классная здорово влипла.

Я, конечно, не питаю к ней добрых чувств, и, как все мои одноклассники, прочил гореть ей в адовом огне (как в песне!). Но это было как-то в шутку. В злую, жестокую, черную, но все-таки шутку. Мы никогда не желали бы ей такого на самом деле. А теперь вон оно как.

Я побежал на автобусную остановку и тут же, на бегу, задумался, каким образом я поеду до школы. Автобусы ходят очень редко, и я не знаю, какой мне подходит, а спрашивать глупо. На маршрутках всегда написано, куда они едут, но они тесные, рассчитаны только на сидящих пассажиров. А если я сяду, на меня обязательно усядется кто-нибудь другой. Что мне делать?

Я подошел к остановке в раздумьях. Можно дождаться автобуса и уехать черт знает куда. Можно сесть в маршрутку, но неизвестно, больно это или нет — когда на тебя садятся сверху.

Я так ничего и не решил. Я сел на скамейку под навесом и тупо стал смотреть, что подъезжает. Один автобус и две "газели".

Маршрутки эти я знал. На них я точно доехал бы до школы. Я подумал и решил все-таки сесть в одну из них. Авось да не помру. Ну и сядет на меня кто-нибудь, ну и ладно.

Правда, пока я решался, оба шофера надумали ехать. Моего согласия они не спрашивали, и я кричал, чтобы они остановились, но им, конечно, было, как говорится, по фигу. Я покричал, швырнул им вслед камень и успокоился. Иногда стоит только чуть психануть, и становится легче. Тем более, что уже подошли новые такси. Я рванул дверь маршрутки на себя и, прыгнув внутрь, уселся на свободное место. Водила закашлялся, но ничего не сказал. Не мог же он признаться, что у него глюки. Да и кому признаваться-то?

Мне повезло. За весь мой путь к школе в салоне кроме меня сидело еще только три человека. Молодой небритый парень с плеером и мама с сыном, пацаненком лет пяти. Он всю дорогу ныл, что хочет красную машинку, а его мама, рыча, отвечала в сотый раз, что никакую машинку ему не купит. Ни красную, ни зеленую, никакую. Мальчишка надулся и приготовился зареветь. Но сдержался. Он чем-то был на меня похож: черноволосый, нахмуренный, недоверчивый, будто обиженный на кого-то. Впрочем, он и правда был обижен. Но я чувствовал, что мама купит ему эту красную машинку. Просто чувствовал, не знаю почему.

Эти двое вышли вместе со мной, а парень с плеером остался ехать дальше. В маршрутке я здорово посмеялся над ним — он, улыбаясь как дурак, покачивался в такт музыке. А потом, когда песня в плеере подобралась к припеву, он начал нелепо подпевать. "Добро пожаловать в отель Калифорния". Вы когда-нибудь слышали, как поет человек с плеером? Он часто не успевает за певцом, и вместо слов поет какие-то обрывки фраз, а еще чаще не попадает в такт, а от этого любое пение становится ужасным. Жуткое зрелище. Или как сказать — слышище? Так испоганить песню "Иглз"! Я ее даже не узнал сначала.

Я бегом побежал к школе, оставив капризного пацана и его маму вдвоем. Уже через пять минут я ворвался в школу, удивляясь тому, что рядом стоят две видеокамеры и какие-то придурки фотографируют нашу школу. Ну, нечего людям делать, пусть побалуются. Хотя я бы на их месте снял что-нибудь другое, но никак не школу. Охранник оторвался от сканворда и безучастно, с максимально возможным равнодушием посмотрел на распахнувшуюся дверь. Ему, похоже было сиренево, открылась дверь или нет. Главное, никто не зашел, а остальное — ерунда. Интересно, знает он про камеры? Похоже, нет. Хотя мне кажется, даже если бы он знал, что сейчас какие-то психи снимают нашу школу, он бы им ничего не сказал — до того равнодушный у него был вид.