Третья волна - [3]

По мнению Питирима Сорокина, революции не социализируют, а биологизируют людей. Не улучшают, а ухудшают экономическое положение рабочего класса. Не увеличивают, а сокращают все базовые свободы. Чего бы ни достигали революции, они добиваются этого чудовищной и диспропорционально великой ценой. Все фундаментальные и по–настоящему прогрессивные процессы – это результат развития знания, солидарности, кооперации и любви, а не ненависти, зверства, сумасшедшей борьбы, которые неизбежно сопутствуют революции.

Революция вырастает из целого комплекса причин. Общество, которое не знает, как ему жить, которое не способно развиваться, постепенно реформируясь, неожиданно проходит через взрыв. Каждое стабильное общество, сколь бы несовершенным оно ни казалось с точки зрения «незрелого» радикализма, тем не менее является результатом огромной конденсации национального опыта, итогом бесчисленных попыток, усилий, экспериментов многих поколений в поисках наиболее приемлемых социальных форм.

Как же соотнести теорию революции с тоффлеровской концепцией смены волн? Разве очередная волна, как ее описывает Тоффлер, не является грандиозным поворотом истории, величайшей трансформацией, всесторонним преобразованием всех форм социального и индивидуального бытия? Безусловно, это так. Однако, по мнению Тоффлера, эти исторические сдвиги, захватывая все стороны жизни людей, тем не менее во многом бескровны. Ведь речь идет не о социальной революции, направленной в основном на смену политического режима, а о технологических изменениях, которые вызревают медленно, эволюционно. Однако впоследствии они рождают глубинные потрясения. Чем скорее человечество осознает потребность в переходе к новой волне, тем меньше будет опасность насилия, диктата и других бед.

По мнению Э. Тоффлера, развитие науки и техники осуществляется рывками, по его терминологии, — волнами. Почему в так называемый век информации, спрашивает он, мы вступаем именно сегодня, а не сто лет назад? Отчего этот процесс не мог «опоздать» еще на столетие? Современные исследователи, отвечая на эти вопросы, ссылаются в основном на внешние факторы: стремительное нарастание изменений вообще, отчетливое обозначение тенденции к многообразию в экономике и всей социальной жизни.

Концепция «информационного общества» — это разновидность теории постиндустриализма, основу которой заложили 3. Бжезинский, Д. Белл, Э. Тоффлер. Рассматривая общественное развитие как «смену стадий», сторонники этой теории связывают его становление с преобладанием «четвертого», информационного сектора экономики, следующего за сельским хозяйством, промышленностью и экономикой услуг. Капитал и труд как основа индустриального общества уступают место информации и знанию в информационном обществе. Революционизирующее действие информационной технологии приводит к тому, что в информационном обществе классы заменяются социально недифференцированными «информационными сообществами» (Ё. Масуда).

Сначала, по определению Тоффлера, была Первая волна, которую он называет «сельскохозяйственной цивилизацией». От Китая и Индии до Бенина и Мексики, от Греции до Рима возникали и приходили в упадок цивилизации, у которых, несмотря на внешние различия, были фундаментальные общие черты. Везде земля была основой экономики, жизни, культуры, семейной организации и политики. Везде господствовало простое разделение труда и существовало несколько четко определенных каст и классов: знать, духовенство, воины, рабы или крепостные. Везде власть была жестко авторитарной. Везде социальное происхождение человека определяло его место в жизни. Везде экономика была децентрализованной, каждая община производила большую часть необходимого.

Триста лет назад — плюс–минус полстолетия — произошел взрыв, ударные волны от которого обошли всю землю, разрушая древние общества и порождая совершенно новую цивилизацию. Таким взрывом была, конечно, промышленная революция. Высвобожденная ею гигантская сила, распространившаяся по миру — Вторая волна, — пришла в соприкосновение с институтами прошлого и изменила образ жизни миллионов.

К середине XX в. силы Первой волны были разбиты, и на земле воцарилась «индустриальная цивилизация». Однако всевластие ее было недолгим, ибо чуть ли не одновременно с ее победой на мир начала накатываться новая — третья по счету — «волна», несущая с собой новые институты, отношения, ценности.

Тоффлер отмечает, что примерно с середины 50–х годов промышленное производство стало приобретать новые черты. Во множестве областей технологии возросло разнообразие типов техники, образцов товаров, видов услуг. Все большее дробление получает специализация труда. Расширяются организационные формы управления. Возрастает объем публикаций. По мнению Тоффлера, все это привело к чрезвычайной дробности показателей, что и обусловило появление информатики.

Не подлежит сомнению, что разнообразие, на которое обращает внимание Тоффлер, действительно расшатывает традиционные структуры индустриального века. Капиталистическое общество прежде всего основывалось на массовом производстве, массовом распределении, массовом распространении культурных стандартов. Во всех промышленных странах — от США до Японии — до недавнего времени ценилось то, что можно назвать унификацией, единообразием. Тиражированный продукт стоит дешевле. Индустриальные структуры, учитывая это, стремились к массовому производству и распределению.