— На этом ознакомление с привольновским колхозным клубом окончено, — объявила Серафима.
Потом обратилась к Людмилу официально, как завклубом, с просьбой оставить музею фотографию бывшей колхозницы села Привольного Клавдии Климановой в память о ее воинских подвигах. Затем все вышли из клуба, и Серафима повесила на двери замок.
Агроном принялся хлопотать возле своего выхоленного и ухоженного «газика», вытирать пыль с капота и крыльев, рассуждая при этом:
— На сегодняшний день шестая бригада, Малыш! Никуда не денешься, план! Кстати, опытные семена гороха надо кому-нибудь под шефство подбросить. Как решили, Малыш?
Кинул тряпку под сиденье. Сдвинул шляпу на затылок, что придало ему независимый и даже ухарский вид.
— Эй, босая команда, у Климановых без нас обойдется?
— Не обойдется! — заорали ребята.
— Решено. Опоздаем в шестую бригаду, Малыш! Граждане, занимайте места.
— А мы? Мы не граждане? — закричали ребята.
— Вы хоть и граждане, да все не вместимся. Садитесь, товарищи!
«Товарищи» сели. Людмил и Варя позади, Сима-Серафима возле водителя. Агроном махнул шляпой. Босоногая команда от восторга завыла.
«Газик» издал торжествующий гудок наподобие клича индейцев, как описывается в книгах Майн Рида. Они покатили в проулок Климановых.
— Как в кино! — встряхивая рыженькой челкой, волновалась Сима-Серафима.
Заперев свою службу на замок, она из натянутой, с выученными словами завклубом превратилась в довольно обыкновенную девчонку. Разглаживала на коленях розовую юбку, поглядывала на агронома и ахала:
— Ах, ах, ах, все равно что в кино, так волнующе! Верно, Рома? Да, Рома?
— Рома-агронома, — тихонько фыркнула Варя.
Людмил промолчал. Пока, распугивая гудками кур и свиней на дороге, Малыш несся вдоль большого зеленого и белого от цветущих садов Привольного, он молчал.
— Стоп! — сказал агроном, на полном ходу затормозив у знакомого палисадника.
«Газик» тряхнуло, Варя подпрыгнула и ткнулась агроному носом в плечо. Людмил выскочил из машины, нетерпеливо вбежал в избу. Варя вбежала за ним. Он порывисто обнял мать и, не замечая вокруг людей, поцеловал в губы и щеки.
«Наши ни за что не стали бы так! — изумленно мелькнуло у Вари. — Чтобы кто-нибудь из наших ребят? Не представляю, честное слово!»
Клавдия потрепала его спутанные волосы, отвела со лба крутой завиток.
— Встретились? — кивнув на Варю, спросила Клавдия.
Людмил улыбнулся.
Колхозниц в избе уже не было. Зато пришла на обеденный перерыв старейшая докторша Авдотья Петровна, полная, важная особа лет шестидесяти, с утиным носом, возле которого расположилась темная родинка.
— Показывайся, где ты, третья Варя? — встав из-за стола, сказала старейшая докторша. — Какая ты, третья? Вторую, пионервожатую Варю, знала. Двадцать лет прошло, как знала. Ну-ка, третья, показывайся.
Она мягко и сильно взяла Варю большой рукой за плечо, повернула, оглядела.
— Что с косой — люблю. — И без связи, со вздохом: — Гордых девушек люблю.
— Я не гордая, — засмеялась Варя.
— Э-э, милая, то другая гордость. Речь не о том, чтобы нос задирать. Мало теперь по-настоящему-то гордых осталось. Ничего, на мать похожа, на вожатую Варю! Та, бывало, вот так же, не мигая, глядит. Ничего девчонка! — одобрила Авдотья Петровна, снова повертывая Варю за плечо и отпуская. — Щей хочешь?
— Я им кофе заварила на завтрак, — сказала Клавдия. И вдруг громко всхлипнула: — Ах, батюшки! Помню, в избу своих пионеров ввела. И сама в красном галстуке… Озираются, вновь им все, а мы им щей предлагаем, Авдотья Петровна, а мы им щей…
— Слезлива ты, Клавдия, стала, — ответила докторша.
В это время явились новые гости. Длинный, как жердь, агроном Рома и маленькая Сима как вошли, так и замерли возле порога, с необычайным интересом глядя на Клавдию. Сима от избытка внимания разинула рот.
— Здравствуйте, гости! Подите сюда, — поманила докторша.
Сима меленькими шажками приблизилась.
— Узнаешь? — показывая на Клавдию, торжественным голосом спросила докторша. — О ком я доклады в твоем клубе ребятам читала? О ней. С пеленок эту героиню помню. Правда, очень-то тогда не приглядывалась. Бегает девчонка и бегает. Легонькая. Вроде тебя.
Сима огненно вспыхнула:
— Авдотья Петровна! Вся привольновская колхозная молодежь, которая сознательно рвется к культуре, заинтересована в росте…
— Уймись, уймись! — замахала руками Авдотья Петровна. — Не на митинге. Сядь лучше, кофею выпей. Что ты как скованная? — неодобрительно заметила докторша.
— Авдотья Петровна, а я щей хочу! — задорно крикнула Варя, чувствуя, что именно этот ее задор и нравится докторше и потому можно с веселой уверенностью закричать: «Хочу щей!» — и в ответ засмеются и еще больше тебя станут любить.
