Третья тетрадь - [97]
„Какой весенний вечер, Поля, поедем покатаемся… немного“. О, как редко бывал у тебя такой тон, такие простые слова. Мы ехали, а ты сидел как убитый и временами все вздрагивал и жал мою руку. „Кладбище?“ – удивилась я. „Это ничего, ничего“. Я выпрыгнула неудачно, ботинки промокли. „Пойдем, тут неподалеку… дом, ты простудишься“. Мы шли под руку, и я рукой чувствовала, как бьется твое сердце, и мне не надо было слов. Ты же знаешь, мне никогда не надо было слов, мне нужно было дело, слова всегда были твоими, только слова!
Я издалека увидела этот дом, этот черный кладбищенский гриб, и мне стало страшно. Но ты смотрел такими нежными, такими жалкими глазами. За домом уже стояла тройка. „Вот видишь, мы не одни“. Сердце твое забилось сильно… сильно. Чего ж мне было бояться? Мне стало даже любопытно: и тот старик, словно вылезший из щелей, и накуренная комната, и господа в ней, и белая Венера посередине на постаменте. Я обернулась – лицо твое стало как перед припадком. „Господа, довольно, кажется, мы тешились лишь мраморною богинею, вот вам живая…“»
Дальше шло несколько густо зачеркнутых строк, среди которых можно было разобрать лишь слова «кольцо», «неизведанное» и, как показалось Даху, «лупанарий».
«Но теперь я с наслаждением вспоминаю, как под утро ты ползал по грязному полу, собирая остатки кружев, как валялся в ногах, как рыдал. Как свистнул за окнами ямщик, увозя тех… Проклятый психолог! Ты знал, что страшным грехом, смертным грехом связывают сильнее, и ты всегда будешь раб, раб, раб! Ты, сияющий, ты, недоступный, несчастный. И ты думаешь, после такого я могла от тебя отказаться? Ха-ха-ха! Рассказывай эти сказки своей наивной стенографке! Мы связаны навеки, ты в полной власти моей. Дай прочесть мое письме жене, пусть порадуется тому, как всю жизнь ты будешь платить мукой стыда и раскаянья за твою, нет, за нашу страсть. Страдать и возвышаться, страдать и очищаться. Чего же лучше? За чужой, между прочим, счет.
Будь счастлив, мой друг.
Не твоя А. С-ва»
– Ты что, нарочно выбрала именно эту церковь?!
Жених, невысокий, тоненький, в пуху первой светлой бородки, говорил горячо, но неуверенно. Губы его дрожали, и на глазах, казалось, вот-вот выступят слезы.
– Чем же она, позволь спросить, хуже любой другой? – Он смешался. – Нет уж, ответь, пожалуйста.
– Ты сама знаешь, – прошептал наконец.
– Да, знаю и ничего плохого не вижу. Тем, что в ней венчают каторжников из острога и голоту с Сенного рынка, – так что ж? Каторжник каторжнику рознь.
– О, ты опять! – Васенька обхватил голову руками и почти застонал. – Я прошу тебя, не надо, не говори мне больше о нем, я не в силах выносить…
– Глупости, – ледяным тоном ответила Аполлинария. – Нечего тебе страдать: он человек желчный, злой, несчастливый.
– Но вся Россия…
– Ты на России, что ли, женишься? Все, оставь меня, мне надо приготовиться. А ты с Любавским и Белкиным заедешь за мной в половине пятого. Родителям в церкви делать нечего. Кстати, где твое университетское разрешение на брак, дай сюда. – Васенька поспешно положил бумагу на столик. – Хорошо, ступай.
За окном крутила свои фантастические фигуры бесконечная метель. И не было в ней ничего ни от парижской ноябрьской слякоти, ни от призрачных вьюг Петербурга – глушь, провинция, смерть. Какого черта с такими настроениями идти под венец с мальчиком на двадцать лет моложе?
Аполлинария заложила руки за спину и стала неторопливо прохаживаться по пустой зале. Ее тонкая высокая фигура причудливо ломалась в зеркалах, и секундами она сама казалась себе тенью, сошедшей со стен.
Да разве она и вправду не тень, живущая в мире теней? И чем сильнее крутило и темнело за окнами, тем эти тени все гуще наполняли унылую залу, пустовавшую с давних пор. Вот маленький чернявый Утин – с ним было интересно пару недель. А вот зыбкая тень – молодой Герцен. Как он был хорош тогда на пароходе, какой взгляд, какие речи, и счастье было так возможно, так близко… Аполлинария жестко усмехнулась. Нет, дальше, дальше. Вот метнулись по стене тонкие красивые руки ее «лейб-медика», которые столько раз трогали ее тело, ласкали и резали. Господи, какое счастье, что у нее нет детей и, дай бог, не будет! А, вот и тот малыш из парижской библиотеки! Прелестный был мальчик и страшно конфузился, выговаривая по-русски: «Душенька моя, хорошая моя, милая девушка…»
Тени сгущались снаружи и внутри, им уже было тесно: Робескур, Валах, Поляк, Грузин, молодой Салиас, русский доктор, французский доктор… но не мелькали среди них ни испанский плащ, ни клетчатые брюки. Высокие скулы ее пошли розовыми пятнами обиды и гнева. Все, все бросила она под ноги этим двоим, и оба растоптали ее чувство. Не утешало даже то, что, тщательно прочитывая всё выходившее из-под пера ее первого возлюбленного, она ясно видела его продолжавшуюся, неизжитую даже с добродетельной стенографкой, боль о ней. Но и в этом существовала чудовищная несправедливость: в то время, когда он писал о том, как гувернантка Полина в блестящем Рулетенбурге сводит с ума русского учителя, она прозябала в деревенской глуши, без средств, без любви. Когда бесновалась в своей инфернальности Настасья Филипповна, она тосковала в Иваново, где, кроме книг, не было ничего. А когда гордая барышня в «Бесах» унижала своего любовника ее, Аполлинарии, словами, она металась из одного провинциального города в другой, не имея за душой ничего… Ах, мало, мало она его мучила, все равно он в неоплатном долгу перед нею. Но даже и оплати он этот долг, он не покроет потери Сальвадора.
Все смешалось в доме Луниных.Михаила Александровича неожиданно направляют в длительную загранкомандировку, откуда он возвращается больной и разочарованный в жизни.В жизненные планы Вадима вмешивается любовь к сокурснице, яркой хиппи-диссидентке Инне. Оказавшись перед выбором: любовь или карьера, он выбирает последнюю. И проигрывает, получив взамен новую любовь — и новую родину.Олег, казалось бы нашедший себя в тренерской работе, становится объектом провокации спецслужб и вынужден, как когда-то его отец и дед, скрываться на далеких задворках необъятной страны — в обществе той самой Инны.Юный Франц, блеснувший на Олимпийском параде, становится звездой советского экрана.
В третье тысячелетие семья Луниных входит в состоянии предельного разобщения. Связь с сыновьями оборвана, кажется навсегда. «Олигарх» Олег, разрывающийся между Сибирью, Москвой и Петербургом, не может простить отцу старые обиды. В свою очередь старик Михаил не может простить «предательства» Вадима, уехавшего с семьей в Израиль. Наконец, младший сын, Франц, которому родители готовы простить все, исчез много лет назад, и о его судьбе никто из родных ничего не знает.Что же до поколения внуков — они живут своей жизнью, сходятся и расходятся, подчас даже не подозревая о своем родстве.
Киев, 1918 год. Юная пианистка Мария Колобова и студент Франц Михельсон любят друг друга. Но суровое время не благоприятствует любви. Смута, кровь, война, разногласия отцов — и влюбленные разлучены навек. Вскоре Мария получает известие о гибели Франца…Ленинград, 60-е годы. Встречаются двое — Аврора и Михаил. Оба рано овдовели, у обоих осталось по сыну. Встретившись, они понимают, что созданы друг для друга. Михаил и Аврора становятся мужем и женой, а мальчишки, Олег и Вадик, — братьями. Семья ждет прибавления.Берлин, 2002 год.
Первая книга одноименной трилогии Дмитрия Вересова, действие которой охватывает сорок лет.В прихотливом переплетении судеб двух поколений героев есть место и сильным страстям, и мистическим совпадениям, и хитроумным интригам, и захватывающим приключениям.Одно из лучших произведений конца уходящего века… Если взять все лучшее из Шелдона и «Угрюм-реки» Шишкова, то вы получите верное представление об этой книге.
«Возвращение в Москву» – это вересовская «фирменная» семейная история, соединенная с историческими легендами и авторской мифологией столицы. Здесь чеховское «в Москву, в Москву!» превращается в «а есть ли она еще, Москва-то?», здесь явь и потустороннее меняются местами, «здесь происходит такое, что и не объяснишь словами»…
Кто бы мог подумать, что в начале XX века юная девушка сможет открыть частное детективное агенство! Однако Муре это удалось Первый заказ – разыскать пропавшего кота редкой породы. Капризная клиентка сама составила для Муры список версий, которые надо проверить: живодеры пустили кота на мех, профессор Павлов изловил бедное животное для своих зверских опытов, масоны сделали его жертвой в своих жутких обрядах... Мура отважно пускается на розыски, порой рискуя жизнью. Но воображение клиентки не смогло даже представить, что случилось на самом деле.
Азад Авликулов — писатель из Сурхандарьи, впервые предстает перед читателем как романист. «Трое из Кайнар-булака» — это роман о трех поколениях одной узбекской семьи от первых лет революции до наших дней.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, с природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации, описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, и боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин, Валерий Павлович Федоренко, Владимир Павлович Мельников.
Роман продолжает увлекательную сюжетную линию, начатую автором в романе «Сень горькой звезды» (Тюмень, 1996 г.), но является вполне самостоятельным произведением. Действие романа происходит на территории Западно-Сибирского региона в период, так называемого «брежневского застоя», богатого как положительными, так и негативными событиями и процессами в обществе «развитого социализма». Автор показывает оборотную сторону парадного фасада системы на примере судеб своих героев. Роман написан в увлекательной форме, богат юмором, неожиданными сюжетными поворотами и будет интересен самым широким кругам читателей.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Книга о геополитике, ее влиянии на историю и сегодняшнем месте Украины на мировой геополитической карте. Из-за накала политической ситуации в Украине задачей моего краткого опуса является лишь стремление к развитию понимания геополитических процессов, влияющих на современную Украину, и не более. Данная брошюра переделана мною из глав книги, издание которой в данный момент считаю бессмысленным и вредным. Прошу памятовать, что текст отображает только субъективный взгляд, одно из многих мнений о геополитическом развитии мира и географическом месте территорий Украины.
Франция – счастливый молодожен Нил Баренцев, вчерашний студент и почти диссидент, знакомится с прелестями свободной заграничной жизни и издержками французской любви.Америка – у заботливого мужа и рачительного хозяина Нила Баренцева масса времени, чтобы понять, что же ему действительно нужно из всего того, что новый мир ему предлагает.Две страны – две женщины. Одну он пытался спасти от смерти, другая вернет его к жизни.
Переводчица Станислава Новинская и бывший генерал Красной армии Федор Трухин, ставший начальником штаба армии Власова, встречаются в Варшаве 1943 года.Лагеря для пленных советских офицеров, сложнейшие военно-политические маневры вокруг создания РОА, жизнь русского Берлина военной поры и многие другие обстоятельства, малоизвестные и ранее не затрагивавшиеся в художественной литературе, – все это фон того крестного пути, который проходят герои, чтобы понять, что они единственные друг для друга.В романе использованы уникальные материалы из архивов, в том числе и личных, неопубликованных писем немецких офицеров и новейших статей по истории власовского движения, к описанию которого автор подходит предельно объективно, избегая сложившихся пропагандистских и контрпропагандистских штампов.