Третья тетрадь - [70]
Дах силком стащил ее с ящика и, сопротивляющуюся, почти понес к машине. Она царапалась и кусалась, и Данила уже подумал, не стоит ли сейчас заехать в Покровскую больницу, а, может быть, даже лучше сразу на Пятую линию. Но внезапно Апа обмякла, лицо ее стало равнодушным, отстраненным, плоским, как на плохой фотографии, и, отвернувшись, она безучастно прошептала:
– Теперь мужские ласки будут всегда напоминать мне только оскорбления и страдания.
– Тебя, что, изнасилова… – Но вопрос так и застрял в горле Данилы, потому что он ясно увидел перед собой летящие, с упрямым нажимом и изящными соединениями слова из сусловского дневника: «Нет счастья в наслаждении любви, потому что ласка мужчин будет напоминать мне оскорбления и страдания».
Осень была роскошной, победной, в багрянце и пурпуре. Она горела факелом садов и пожаром умов.
Каждое утро Аполлинария просыпалась от нежного ржания лошадей у поилки на Фонтанке под ее окнами, и от этого волнующего призывного звука по коже пробегала сладкая волна. Она казалась себе владычицей мира, потому что он и был всем миром. Все было возможно, все доступно, все в ее власти.
Она еще лениво чесала отросшие волосы, как у дверей послышался шум.
– Эй, Прасковья, вставай! Университет закрыли! – Аполлинария, почти не запахнув капота, вышла к брату, и тот даже присвистнул от восхищенья: – Ну, барышня-крестьянка!
– Доброе утро, естественник, – улыбнулась она свысока. – Что за спешка?
– Ты что, не знаешь, вчера заперли актовый зал, и пришлось выломать двери, а к вечеру попечитель составил акт о взломе, и альмаматушку нашу закрыли. С утра собрались, пустота, вот идем сейчас на Колокольную, к Филипсону! Я заехал за тобой, одевайся, там девушки ой как нужны!
Аполлинария вполоборота посмотрела на себя в зеркало, и перед глазами всплыла виденная когда-то в детстве картинка из времен французской революции: полуобнаженная дева-свобода летит перед толпой воодушевленных прекрасных мужчин. Ах, как она будет выглядеть среди студентов на Невском! Свободой, вакханкой, менадой! О, она докажет ему, что создана не только для слабых повестей и безумных ласк. Аполлинария на секунду зажмурилась и представила себе, как в самый страстный момент вырвет из объятий плечи и расскажет ему о своем приключении. И он, так жадно стремящийся понять молодежь, будет слушать ее и завидовать, и она хоть на несколько минут, но подчинит, а не подчинится.
– Едем!
Она надела полумужской костюм, который не надевала со времени встречи с Достоевским, вместо обычной шляпки – маленький бархатный берет и не убрала волосы. Но они сумели доехать только до Аничкова, потому что дальше весь Невский был оцеплен полицией. Темная колонна студентов уже заворачивала во Владимирский.
– Куда, барышня?! Нет проходу! – преградил ей путь какой-то пристав с «селедкой» на боку, но она властным и презрительным жестом оттолкнула его и, высоко поднимая юбки, помчалась догонять колонну. За ней последовал силой прорвавшийся Василий. Аполлинария бежала и чувствовала себя великой актрисой на мировых подмостках: по обе стороны Невского стояли толпы любопытных.
Она ворвалась в хвост колонны, пожимала кому-то руки, кто-то обнимал ее, все тонуло в гуле голосов, взошедшем солнце, утреннем звоне колоколов.
– Да этот Филипсон – просто несчастная подставная палка!
– Не скажите, коллега, он как-никак генерал кавказской школы Раевского!
– Что ж, мы тоже не лыком шиты и сумеем встретить его пули!
– Но это неслыханно, он, видите ли, посоветовал нам заниматься науками, а не сходками! Нет уж!
– А ведь, в принципе, в его рассуждениях есть смысл: не допустить дарового высшего образования, чтобы не заставлять бедных платить за образование людей состоятельных…
Понемногу, уже ближе к Колокольной, Аполлинария оказалась в самой голове колонны. Она шла, с жадностью ловя восхищенные взгляды универсантов и прохожих, и почти сладострастная судорога пробежала по ее телу, когда напротив собора путь им преградили обнаженные штыки роты стрелкового батальона. Ах, если бы он видел ее сейчас! Так нет же, вместо того чтобы быть сейчас здесь, он наверняка спит или подает лед этой своей чахоточной. В глазах у нее потемнело от обиды и ревности, и она протянула руку, ловя ладонью штык.
Но тут со стороны Хлебного переулка[158] послышались крики, и показался в сопровождении жандармских офицеров Филипсон. Через полчаса невнятных разговоров было решено, что попечитель едет в Университет, куда возвращаются и студенты.
И вот вся толпа таким же порядком тронулась обратно с Филипсоном в дрожках впереди. Но упоительное чувство опасности ушло, и Аполлинарии стало скучно. И, боясь растерять пыл и ощущение свободы и победы, она почти побежала к Сенной.
Сентябрьское утро пылало во всем своем блеске, и даже вонючие воды канала отливали благородной сталью. Она, как тигрица, мерила шагами набережную у самого дома. Как он смеет спать?! Она почти с ненавистью смотрела на занавешенные окна. Он даже никогда не позвал ее к себе, его мир закрыт для нее, и даже сегодня, в такой победный день…
Она задыхалась. Если через десять минут он не выйдет, она решится на все, поднимется во второй этаж и потребует…
Киев, 1918 год. Юная пианистка Мария Колобова и студент Франц Михельсон любят друг друга. Но суровое время не благоприятствует любви. Смута, кровь, война, разногласия отцов — и влюбленные разлучены навек. Вскоре Мария получает известие о гибели Франца…Ленинград, 60-е годы. Встречаются двое — Аврора и Михаил. Оба рано овдовели, у обоих осталось по сыну. Встретившись, они понимают, что созданы друг для друга. Михаил и Аврора становятся мужем и женой, а мальчишки, Олег и Вадик, — братьями. Семья ждет прибавления.Берлин, 2002 год.
Все смешалось в доме Луниных.Михаила Александровича неожиданно направляют в длительную загранкомандировку, откуда он возвращается больной и разочарованный в жизни.В жизненные планы Вадима вмешивается любовь к сокурснице, яркой хиппи-диссидентке Инне. Оказавшись перед выбором: любовь или карьера, он выбирает последнюю. И проигрывает, получив взамен новую любовь — и новую родину.Олег, казалось бы нашедший себя в тренерской работе, становится объектом провокации спецслужб и вынужден, как когда-то его отец и дед, скрываться на далеких задворках необъятной страны — в обществе той самой Инны.Юный Франц, блеснувший на Олимпийском параде, становится звездой советского экрана.
В третье тысячелетие семья Луниных входит в состоянии предельного разобщения. Связь с сыновьями оборвана, кажется навсегда. «Олигарх» Олег, разрывающийся между Сибирью, Москвой и Петербургом, не может простить отцу старые обиды. В свою очередь старик Михаил не может простить «предательства» Вадима, уехавшего с семьей в Израиль. Наконец, младший сын, Франц, которому родители готовы простить все, исчез много лет назад, и о его судьбе никто из родных ничего не знает.Что же до поколения внуков — они живут своей жизнью, сходятся и расходятся, подчас даже не подозревая о своем родстве.
Первая книга одноименной трилогии Дмитрия Вересова, действие которой охватывает сорок лет.В прихотливом переплетении судеб двух поколений героев есть место и сильным страстям, и мистическим совпадениям, и хитроумным интригам, и захватывающим приключениям.Одно из лучших произведений конца уходящего века… Если взять все лучшее из Шелдона и «Угрюм-реки» Шишкова, то вы получите верное представление об этой книге.
«Возвращение в Москву» – это вересовская «фирменная» семейная история, соединенная с историческими легендами и авторской мифологией столицы. Здесь чеховское «в Москву, в Москву!» превращается в «а есть ли она еще, Москва-то?», здесь явь и потустороннее меняются местами, «здесь происходит такое, что и не объяснишь словами»…
Франция – счастливый молодожен Нил Баренцев, вчерашний студент и почти диссидент, знакомится с прелестями свободной заграничной жизни и издержками французской любви.Америка – у заботливого мужа и рачительного хозяина Нила Баренцева масса времени, чтобы понять, что же ему действительно нужно из всего того, что новый мир ему предлагает.Две страны – две женщины. Одну он пытался спасти от смерти, другая вернет его к жизни.
ББК 84.Р7 П 57 Оформление художника С. Шикина Попов В. Г. Разбойница: / Роман. Оформление С. Шикина. — М.: Вагриус, СПб.: Лань, 1996. — 236 с. Валерий Попов — один из самых точных и смешных писателей современной России. газета «Новое русское слово», Нью-Йорк Книгами Валерия Попова угощают самых любимых друзей, как лакомым блюдом. «Как, вы еще не читали? Вас ждет огромное удовольствие!»журнал «Синтаксис», Париж Проницательность у него дьявольская. По остроте зрения Попов — чемпион.Лев Аннинский «Локти и крылья» ISBN 5-86617-024-8 © В.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
Актриса Татьяна Дунаева приезжает в южный приморский городок, чтобы репетировать пьесу «Юдифь и Олоферн» и заодно принять в наследство дом, оставшийся от бабушки. Но главная причина ее появления в городе детства – бегство от мучительного романа с мужчиной ее мечты. В бабушкином доме с Татьяной начинают происходить странные вещи, явь мешается со снами и видениями, в которых она оказывается то собственной матерью, то бабушкой, вновь и вновь переживая «дурную бесконечность» разрывов с любимыми. История библейской Юдифи становится тесно переплетенной с историей самой Татьяны.
Трилогия «Семейный альбом» – не столько семейная хроника, сколько «приподнятая» над бытом, романтическая и немного волшебная семейная легенда. В центре повествования – четыре поколения не вполне обычной петербургской семьи Луниных-Михельсонов. Эта необычность, в первую очередь, складывается из самих обстоятельств возникновения семьи. Двое влюбленных, Франц и Мария, разлученные Гражданской войной и считающие друг друга погибшими, обзаводятся семьями. Но их клятвы в вечной любви услышаны – только исполнить их суждено уже детям.
Переводчица Станислава Новинская и бывший генерал Красной армии Федор Трухин, ставший начальником штаба армии Власова, встречаются в Варшаве 1943 года.Лагеря для пленных советских офицеров, сложнейшие военно-политические маневры вокруг создания РОА, жизнь русского Берлина военной поры и многие другие обстоятельства, малоизвестные и ранее не затрагивавшиеся в художественной литературе, – все это фон того крестного пути, который проходят герои, чтобы понять, что они единственные друг для друга.В романе использованы уникальные материалы из архивов, в том числе и личных, неопубликованных писем немецких офицеров и новейших статей по истории власовского движения, к описанию которого автор подходит предельно объективно, избегая сложившихся пропагандистских и контрпропагандистских штампов.