Третья штанина - [19]

– Извините, ошибся, – говорил я.

Наконец вышел какой-то дедок. Я попытался протиснуться в открывшуюся дверь, брякнув пивом.

– Куда вы?

Доктор Совок не хотел меня пускать. Он стоял, весь сжался, чтобы походить на камень.

– Я это… Пустите.

Мне удалось оттолкнуть Совка, он что-то пробормотал, я ответил:

– Я забыл, где живу, просто.

Нажал кнопку вызова лифта, двери распахнулись, я тут же зашел. Проверил шестой и седьмой этажи. На седьмом узнал нужную дверь. Это было спасение.

Мы еще занимались любовью, потом ели, а вечером Надя сопроводила меня в бар, где я хорошенько выпил с еще одним молодым писателем Стасом Ивановым.

Все-таки я перебарщивал с алкоголем, и следующим утром это случилось.

Надя разбудила меня, поцеловала и ушла на работу. Я закрыл за ней и снова лег. Меня мутило, и я решил освежиться пивом. Бутылочку я поставил в холодильник на утро. Я только открыл ее, сделал глоток, и как будто получил удар по затылку. Только удар пришелся вовнутрь, как будто черепа не было, боль шла изнутри, да такая специфическая, будто мне дали горячим утюгом. Ноги у меня подкосились, и я сел рядом с холодильником. Собравшись с силами, встал, вылил пиво в раковину и лег на кровать. Такой головной боли я не чувствовал никогда. Минут десять я просил прощения. Я не знал, у кого я прошу прощения, просто я бормотал в подушку, что больше не буду так делать, не буду пить и что буду стараться не делать ничего плохого, но это не помогало. Я выпил режиссерских таблеток и полежал еще полчаса, но это тоже не помогло.

Тогда я пошел в аптеку. Аптекарь посоветовала мне купить солпадеин и нурофен. Я пил по одной и по две таблетки, чередуя или смешивая имеющиеся в моем распоряжении лекарства, но боль не проходила.

Ближе к вечеру пришла Надя. Она села ко мне на колени и положила ладони на виски. Так мы замерли на время, она хотела забрать у меня часть боли, помочь мне, разделить боль.

– Легче?

– Не знаю.

Несмотря на головную боль, я возбудился.

– Ты с ума сошел? – спросила она.

– Может, просто сперма бьет в голову и надо немного слить? – предположил я.

Часам к семи вечера я вдруг понял, что не могу больше терпеть. Боль стала такой сильной, что я не мог отнять руки от головы: голова тут же раскололась бы на куски. Иногда даже стонал. Надя ходила вокруг меня, не знала, что и делать.

– Извини, что я так приехал и слег.

– Ну что ты говоришь?! Перестань так говорить.

Она вызвала «Скорую». Мне казалось, что я умру раньше, чем карета доедет, но мы дождались. Вошли две молодые женщины, одна толстая, а одна – ничего. Надя налила им томатного сока и предложила конфеты. Женщины с удовольствием приняли угощение. Я, лежа на кровати, простонал напоминание о себе, и мне измерили давление.

– Конечно, болит голова, сто пятьдесят, – сказала толстая.

Надя объяснила им, что я стал писателем и на радостях много пил.

– Такой молоденький и пьешь. А наркотики не употреблял? – спросила толстая. Симпатичная вообще почти не говорила.

– Не употреблял, – пробурчал я.

Надя даже для убедительности показала толстухе журнал Time Out, в котором было интервью со мной. Это интервью человек взял у меня по электронной почте, честно говоря. Я ответил на его письмо пьяный, так что мне не нравилось, что там было напечатано. Там я говорил, что не употребляю наркотиков, могу только что-то покурить, да и то очень редко. По-моему, мое интервью не заинтересовало медиков. Мне дали пару таблеток и велели ждать. Я встал, подошел к окну и закурил.

– Эй, тебе счас еще хуже станет, – сказала толстая.

– Да пусть себе курит, раз дурак, – сказала вдруг симпатичная.

Таблетки не помогли, мне сделали укол, но и укол не помог. Мы все загрузились в машину и поехали в больницу. Надя держала меня за руку. Я сказал, что постараюсь приехать с утра же.

Надя расплакалась, когда ей не позволили остаться со мной до утра. Я стал ее успокаивать, но нас разлучили, меня отвели в палату, вкололи мне что-то, и я уснул. Во сне голова у меня не болела – это я точно помню. Но, как только проснулся, почувствовал боль.

Я встал с кровати, держась за голову.

– Что, синька довела тебя? – подал голос бородатый алкаш, лежавший на соседней койке. Решил, что видит собрата по несчастью.

– Нет. Нервное, – ответил я.

Я вышел в коридор к регистратуре и спросил, когда придет врач и в чем будет заключаться лечение?

– Врача не будет до понедельника, – ответила мне бабка в халате.

Была суббота. Оставаться мне не хотелось. Поэтому, как только приехала Надя, я написал заявление, что отказываюсь от лечения и ответственность за свое здоровье беру на себя, и мы поехали домой. Мне стало немного легче, я пообещал Наде не пить какое-то время.

Вечером в гости пришел мой приятель Антон. Я договорился с ним еще вчера, и, раз мне полегчало, я решил, что пусть уж он заедет на часок. Расскажет, чем занимается в Москве. Я с ним учился на одном курсе два года назад на филфаке. Вернее, он учился в группе журналистов, вместе со Сперанским и моей первой девушкой, а я учился в обычной группе филологов. Он тоже бросил учебу и уже год жил в Москве. И еще он был голубым.

Он приехал, Надя налила ему выпить. И сама выпила бокал вина. Я-то пил сладкий чай. Антон рассказал, что работает пиар-менеджером. И вообще о том, как ему живется. Что ему удалось найти очень хороший вариант: квартиру в Москве всего за двести пятьдесят долларов. Потом он спросил меня, как мои дела? Я немного рассказал о себе, покуривая.