Третья молодость - [93]

Мы сняли целый этаж в одном крыле дома. Собралось нас шестеро: Анка, Мацек, Агата, Анкина мать и мы с Марией. У нас были отдельные комнаты, двери которых выходили на длинный общий балкон-террасу.

Однажды вечером мы разожгли на речке костер, а на следующий день, ближе к вечеру, Мария взялась мыть машину. Я немного помогла ей, потом, когда моей помощи уже не требовалось, я оставила Марию протирать машину насухо и пошла домой. В коридоре встретила Мацека, предложившего поиграть в пинг-понг.

Спортивный зал со столом для пинг-понга находился на первом этаже, одна стена в нем была целиком застеклена. Мы договорились: попозже Анка покажет Марии, где зал, и они к нам присоединятся. Мы начали играть.

Играли долго, уже при включенном свете, Анка и Мария так и не пришли. В конце концов я устала, мы отдали ракетки каким-то подросткам и поплелись наверх.

Я включила свет и через балкон направилась к Марии – у нас множество вещей было общих: грелка, термос, чай и тому подобное. Мне что-то понадобилось.

Мария сидела за столом и решала кроссворд. Подняла голову, взглянула на меня.

– Где ты была?!! – не своим голосом заорала она. Я удивилась.

– Внизу. Играла с Мацеком в пинг-понг. Я думала, ты тоже придешь. Анка ведь собиралась тебя про водить.

– Иисусе Христе, – только и ответила Мария. Выяснилось, что протерев машину, она отправилась наверх и встретила Анкину мать.

– А где все остальные?

– Спят, – сообщила та.

У Марии не было повода усомниться в правоте ее слов. С балкона она увидела Анкины ноги на постели и тем более уверилась, что вся команда так рано завалилась спать. Мария тихонько пробралась ко мне, взяла термос и вернулась к себе. И вдруг ее осенило – ведь меня в комнате нет. Она поспешила ко мне, осмотрелась повнимательнее. Меня не было. Вторая кровать тоже пустовала. Мария заволновалась: явно что-то стряслось.

Шесть раз она ходила туда и обратно, ощупывала кровати, заглядывала под них, разнервничалась ужасно, села за кроссворд и то и дело заглядывала ко мне – вдруг я все-таки на месте, а она меня не видит.

– Почему же ты свет не включила? – упрекнула я.

– Да боялась тебя разбудить. Напереживалась я, ты себе не представляешь! Решила, что не иначе у меня с головой неладно: ты спишь, а я тебя не вижу!

Мария сберегла бы себе нервы, если бы, как намеревалась, вымыв машину, прогулялась на речку и посмотрела, нет ли нас на месте, где вчера жгли костер. Она непременно прошла бы мимо спортзала и через стеклянную стену увидела бы Мацека и меня.

На обратном пути в Варшаву Мария не переставая рассказывала о тяжелых переживаниях – о смерти всех своих близких, родных, друзей. Вспоминала болезни, смерти, похороны. Поддавшись настроению, я довольно долго слушала и наконец не выдержала:

– Ну что ты к этой теме прицепилась? – одернула я ее. – Поговорила, и хватит.

– Сама не пойму, – смутилась Мария. – И что это на меня нашло.

Я давно уже уверовала в телепатию. Вернулась я домой, смотрю, автоответчик мигает. Включила.

Тереса сначала сообщила, что Тадеуш заболел, а затем, что скоропостижно умер. На мгновение я подумала, уж не выпила ли она...

Тадеуш действительно скончался. Единственное утешение для потрясенной семьи – умер счастливым. Сам успел сказать Тересе, сидевшей рядом, что он совершенно счастлив. Через полчаса его не стало. Внезапный, глубокий коллапс, «скорая» опоздала. Тадеуш хотел умереть в Польше, его желание исполнилось.

Вскоре умерла от рака тетя Ядя. Она лежала дома, за ней ухаживала патронажная сестра, мы обманывали больную до конца, уверяя, будто никакого рака у нее нет. По случаю похорон тети Яди, через сорок девять лет, я встретилась с моей двоюродной сестрой Ягусей, той самой, которая в возрасте девяти месяцев пыталась добраться до цыплят.

Умер и дядя Юрек. Моего двоюродного брата Михала я видела, когда он был уже взрослым мужчиной, и встречалась с ним исключительно на похоронах.

Моя мать подорвала свое здоровье голодовкой и серьезно заболела. Я привела к ней чуть не всю Медицинскую академию. Сестры, сменяясь, дежурили круглые сутки. Мать хотела видеть Тересу и возмущалась, почему та не приезжает.

Тереса решила вернуться в Польшу. После смерти Тадеуша ей, естественно, пришлось поехать в Канаду, уладить все необходимые дела, а затем начать хлопоты здесь. Я нанесла одиннадцать визитов в разные организации, на три недели выключившись из жизни. Все из-за того, что наши бюрократические инструкции взаимно исключают друг друга, а организации, руководствующиеся оными инструкциями, старательно избегают контактов между собой. Тересу нельзя было прописать постоянно, а без постоянной прописки она не могла получить гражданство, а без гражданства нельзя прописать постоянно – в общем, порочный круг. С нее к тому же требовали переведенную и заверенную нотариусом справку о том, что под судом и следствием она не состояла. Из районного бюро я выцарапала свидетельство о смерти Тадеуша. При этом выявилась удивительная инструкция: свидетельство может получить исключительно то лицо, которое заявило о смерти. Другому человеку не выдадут. Чистая случайность, что этим лицом оказалась я. В равной степени им могла быть Томира, ведь она находилась рядом. А как быть, если бы и я за это время умерла?..