Третья молодость - [52]

Я с удивлением подумала: не спятил ли он? Не спорить же с безумцем; пожав плечами, я позвонила.

– Ах, извините, – сообщила диспетчер в аэропорте, – прошла ошибочная информация. Самолет прибудет вовремя, в шестнадцать часов.

Марека вымело. Через несколько минут он вернулся, и мы вылетели из дому все вместе. Ивону я бросила на произвол судьбы – авось в Варшаве не заблудится. Села я за руль, выехала со стоянки.

– А теперь не пикни, – велела я Мареку. – Ни слова!

Перед самой Пулавской он разинул было рот.

– Молчать!!! – рявкнула я не своим голосом. Он послушно заткнулся. Я мчалась как на пожар.

Шла на обгон в третий ряд, пересекала сплошную осевую, пролетала на красный свет, словно ошалела. Часы на приборной доске исправные, показывали всего пятнадцать тридцать пять. Я прекрасно ориентировалась во времени: чуть-чуть поспешить – и от дома до аэропорта семь с половиной минут, самолет садится почти через полчаса, потом проверка документов минут пятнадцать. Короче, времени до черта и больше. Удивляясь, к чему такая спешка, я все-таки мчалась дальше.

Люцина жила близ аэропорта – десять минут пешком. Она вышла из дому в половине четвертого и вдруг поймала себя на том, что бежит, высунув язык, в расстегнутой шубе, потная и запыхавшаяся. Времени еще много, подумала она на бегу, но темп не замедлила – что-то заставляло ее мчаться без передышки.

Люцина ворвалась в зал прибытия и за стеклом увидела Ежи в летнем костюмчике. Он расхаживал взад-вперед. «Если, к чертям собачьим, они сейчас не приедут, надену на него свою шубу», – решила она. Как раз тут подоспела и я.

Самолет прилетел на сорок минут раньше, сейчас объясню почему, только закончу с Ежи. Парень не только пожелтел, но и загорел, поэтому желтизна не бросалась в глаза, к тому же зал освещался довольно слабо. У Ежи еще хватило сил сделать приятное выражение лица таможеннику, после чего он вышел, и багаж уже не поставил на пол, а уронил.

Он находился в пути тридцать шесть часов по причинам удивительным. Наши самолеты летали в Алжир и обратно разными трассами. Этот летал по маршруту Варшава – Будапешт – Тунис – Алжир – Варшава. В Варшаве стартовал по расписанию, затем почему-то полетел через Рим. В Риме была забастовка, и самолет задержали более чем на шесть часов. Самолет все-таки прибыл в Алжир, высадил часть пассажиров, забрал других (в том числе и моего сына) и направился в Тунис. Там экипаж отказался дальше работать без отдыха – в воздухе находились более шестнадцати часов, – а посему все переночевали в какой-то гостинице за счет фирмы. Затем самолет вылетел из Туниса и, миновав Будапешт, приземлился в Варшаве.

Отсюда свистопляска со сроком прибытия, никто не был уверен, состоится ли посадка в Будапеште – планы менялись непосредственно в полете. Экипажу этого путешествия хватило по уши, моему сыну тем более. Добавочно он пересек еще пол-Алжира, выехав из Орана. Больше всех, конечно, повезло пассажирам, летевшим в Будапешт. Совершив красивый вояж через Северную Африку, они вернулись в исходный пункт.

Телепатический приступ обуял нас всех, ибо ничем иным не объяснишь, казалось бы, бессмысленную спешку. Ежи, естественно, был в курсе, что они прилетят раньше, однако не увидев никого из семейства, впал в вялое отчаяние. На активное отчаяние у него просто не хватило сил.

Я везла сына через город, сперва домой (причем он упирался), а потом в больницу, и была свято убеждена – он бредит.

– Как тут красиво, – твердил он расслабленным, восхищенным голосом, глядя на разъезженную, в грязном снегу, Варшаву. – Какой порядок... Чистота...

Мозга за мозгу заехала, не иначе. Лишь значительно позже я поняла – сын вовсе не бредил...

Ну а в дальнейшем я пережила минуты исключительно веселые. Инфекционная желтуха, в конце концов, ничего особенного. Роды сами по себе сущая ерунда. Но инфекционная желтуха и роды вместе – такое сочетание можно пожелать разве что своему смертельному врагу.

Каролина родилась перед самым Новым годом, отчего мой сын выздоровел в мгновение ока и радикально. Вскоре он вернулся в Алжир, а Ивона с ребенком присоединились к нему через восемь месяцев.

* * *

Дабы разнообразить жизнь, Роберт развелся с Анкой, которая осталась у нас в семье моей костельной невесткой. Значение такого понятия я объяснила в книге «Стечение обстоятельств», но могу пояснить и еще раз.

Выдумал его мой отец. Вскоре после развода, когда мой муж еще навещал своих детей, отец однажды спросил:

– А костельный сегодня придет? Семейство воззрилось на него с удивлением.

– Какой костельный?

– Ну, мой костельный зять, – пояснил отец не доброжелательно. – Развелся с моей дочерью, а ведь костельный-то брак не расторгнут. Значит, остался костельным зятем.

По той же причине и у меня Анка осталась костельной невесткой. Немного позже она вышла замуж за Мацека, которого я, своим чередом, признала костельным зятем, а их ребенка, Агату, моей костельной внучкой.

Роберт оставил бывшей жене квартиру и переехал на Грохов. Об этом, собственно, я не собиралась говорить – чепуха, не заслуживающая упоминания – но вижу, не получится. Все между собой связано.