Третья концепция равновесия - [5]
А ежели ты, спаситель наш?! — воскликнул старик, восторженно ткнув в Лукреция своей морщинистой семерней.
За пять сотен, — осторожно добавил первый.
— Нет, парни, за такую сумму на нашей базе только шпангоуты пассажирским лоханкам правят! — возмутился Лукреций. — Так то плановая работа! И никакого творчества. А у вас такое тонкое и щепетильное дельце.
— А может все-таки бартером? — уже не так уверенно предложил третий.
— Три двести и никакого бартера, — сурово заявил Лукреций. — Об этом дельце завтра же во всем Секторе заговорят. А это ж такое дело — могут и с работы попереть.
— Три двести? — подпрыгнул первый. — Тысяч?!!
— Не губи, сердешный! Да мы за нашу родимую последние лохмотья с себя… — бухнулся на все три нижние Старый Ынтр.
— Я все в толк не возьму — чем бартер-то плох? — никак не мог сообразить третий.
— Три миллиона! Вперед и наличными, — твердо заявил Техник-Наладчик.
— Да как?.. Ты что?.. Откуда?.. За как?.. — наперебой заголосили Ынтры.
Лукреций осмотрелся. Все в зале смотрели в его сторону.
— Вы что, мужики, юмора не понимаете? Да я так. Развлекаюсь.
— Так ты, значит, развлекаешься?! — недобро прижмурился первый Ынтр, внушительных габаритов мужик, и покрылся боевой мухравистой слизью.
— Дык, а как же? — резко сбавил обороты Лукреций. — Я же говорил, дело это творческое…
— А послушай, сынок, меня, старика. Почему бы не разрешить это творческое дело добром? — внезапно заговорил разумно Старый Ынтр, широко раскрыв доселе закрытые верхние сканирующие дуги. — Мы ведь, яхонтовый, давно за тобой наблюдаем. Не скажешь ли нам, кто эдак полтора длива тому фурху суспензионную загнал бородавочникам канопнистым? Или вот, к примеру, была, помнится, в квадранте Цэ-6 черная такая дырочка, микрошка, понимаешь, эдакая. Никому, вроде бы, не мешала. А ведь это дело можно и поглубже копнуть. Хотя зачем далеко ходить — возьмем тех же астронавтов отъявленных. Откуда у них, спрашивается, возник нулевый стартовый ключ? И куда они теперь двинутся на своих жутких ретункерах? Не задумывался? А стоило бы. Так что, посуди сам, куда тебе, брильянтовый, рыпаться? Ты у нас вот весь где, — и Старый Ынтр плотно сомкнул обе промежуточные.
— Ты не то, что спектральный состав выправишь, ты наш карлик вручную перекрасишь! — рявкнул первый.
— Ах вот даже как… — промычал в некоторой задумчивости Лукреций. — Тогда, стало быть, так: два миллиона и никакого бартера. Первый сразу, второй по окончании работ. И мой сегодняшний ужин за ваш счет.
С этими словами Лукреций высосал остаток блюма, поднялся и не спеша, как и подобает Технику-Наладчику, направился к выходу. Вослед ему раздались восторженные аплодисменты сидящих в зале. Официетки обменивались лукавыми трелями, завсегдатаи уважительно перешептывались в том плане, что, мол, молодец наш Кеша, не посрамил честь Сектора, уел этих периферийных выскочек, и подпускали при этом тактичную долю завистливых вздохов. Музыкальный коллектор грянул Победную Песнь «Ты мой единственный Герой».
Глава 3
Техник-Наладчик «Демона Максвелла» был, собственно, единственной фигурой в Секторе, имевшей доступ к вышеназванному устройству. Остальные, трудившиеся в Секторе, занимались роботами-латателями, схемами передач, связью с отделом информирования, расчетами причинно-следственных возмущений континуума, игнорируя которые, как известно, не достичь Теплового Равновесия.
Сектор был на хорошем счету в Управлении. В минувшем дливе он даже удостоился благосклонного внимания самого Верховного Спонсора за сверхплановое уравновешивающее перераспределение атомов с молекулами в системе Красных Смуржев.
Сегодня Лукреций приближался по обходному рукаву к своей Техничке в приподнятом душевном настроении. Два миллиона кружились в его сознании один вокруг другого. Поэтому он не сразу заметил робота-уборщика, стоявшего прямо поперек дороги с поднятым наперевес пылесборником. Голос робота звучал странно-металлически:
— Я робот-убийца! Я робот!!! — здесь что-то мелькнуло в его зрачках, напоминающее искру то ли мысли, то ли короткого замыкания, и он продолжил: — Следовательно, я не могу убивать. Но я робот-убийца! Берегись!.. Я робот! Следовательно…
Судя по всему, уборщик вел вслух свой внутренний диалог не первую долю оборота, безуспешно пытаясь разделить себя на убийцу и уборщика. «Однако, предзнаменование не из лучших», — подумал Лукреций и зашел в Техничку.
Сектор в данный исторический момент решал очередную глобальную задачу, а именно — Тотальное Облунивание Планетарных Объектов в целях наиболее равновесного распределения плотной материи в Секторе. Задача неуклонно приближалась к неизбежному разрешению, и это вызывало спонтанные пароксизмы бешенства у Главного Координатора Фомича. Контроль за Облуниванием не входил в сферу его непосредственных обязанностей. Но наблюдать за методически выдержанным надругательством над вполне самостоятельной Природой было выше его сил. Что, естественно, и наводило его на невеселые мысли.
Фомич был противником Тождества Мышления и Бытия, обычно интерпретируемого КСУ в пользу Мышления. И в данной ситуации он отдал бы заднее ухо, а заодно и именную чиркалку с позументом, за особые права Бытия.
Кто спас Ивана Жилина, когда он лежал в горячей ванне, одурманенный слегом? Был ли убит Лев Абалкин Рудольфом Сикорским? Что произошло с Максимом Каммерером в Островной Империи? Пришли ли людены на помощь человечеству, когда миру Полдня стала угрожать по-настоящему серьезная опасность? Сергей Лукьяненко, Ярослав Веров, Игорь Минаков в сборнике произведений, созданных по самому популярному Миру Аркадия и Бориса Стругацких!
Максим Каммерер в сердце Островной Империи? Да, когда-то всемирно известные фантасты братья Стругацкие собирались написать роман или повесть под названием «Операция «Вирус». Но… не написали. Её создали Веров и Минаков. Как такое возможно? Точно так же, как возможно новое научно-фантастическое прочтение старой, старой сказки в мире, вывернутом наизнанку!
Развитие человечества невозможно остановить. «Биомеханическая цивилизация», становление которой пришлось на середину XXI века и сопровождалось серьезными социальными потрясениями, постепенно распространилась до размеров всей Земли и ближнего Приземелья. Осуществилась мечта классиков: «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным». К XXIV веку в Солнечной системе почти не осталось анклавов, где не используются биомеханические услуги, управляемые единым компьютерным центром. Однако бунтарский дух не умер с наступлением всеобщего благоденствия.
Новый увлекательный фантастический боевик Ярослава Верова и Игоря Минакова продолжает цикл, начатый романом «Десант на Сатурн». Группой экстремистов захвачен космический лайнер «Вестник богов», летящий по направлению к Меркурию. Параллельно диверсанты проникают на «Объект „Ноль“, чтобы перенастроить суперкомпьютер, управляющий всей Инфосферой Земли. Человечеству будущего угрожает чудовищная катастрофа: боевые механорги, пораженные вирусом, начинают уничтожать вчерашних хозяев. Остановить бойню может только Наладчик и его немногочисленные союзники…
«…Когда говоришь о смешении направлений, немедленно возникает соблазн запрячь в одну упряжку коня и трепетную лань. То есть, разумеется, НФ и фэнтези. Одним из первых постсоветских фантастов, который пошел на такой эксперимент, был, видимо, Ник Перумов с циклом «Техномагия», состоящим из двух романов «Разрешенное волшебство» и «Враг неведом». Не вдаваясь в суть написанного, отметим, что на деле в фэнтезийных декорациях, приемах, эстетике прячется вполне научно-фантастическое объяснение, то есть, по сути, мы имеем НФ, написанное в эстетике фэнтези.
Можно ли совместить в одном романе научную фантастику и сказочный мир, альтернативную историю (и не единственную) и философскую прозу? Можно, если автор романа — Ярослав Веров. Параллельные вселенные и секретные научные эксперименты, странствующие рыцари и волшебники, русские аристократы и современные бюрократы. Наука, неотличимая от магии, и магия, маскирующаяся под науку. Извечная борьба добра со злом, великая любовь и подлинная ненависть… Модернизм в фантастике, экзистенциальная притча, литературный эксперимент — называйте как угодно, но вся эта гремучая смесь — вот она, с коротким названием «Двойники».
Это произведение представляет собой письмо Льва Христофоровича Минца, в котором профессор, сетуя на неумение современников развивать полезные идеи, предлагает отказаться от вертикального положения саженцев в почве, тем самым получить дешевую электроэнергию.
«Хронофаг» — это чаще всего человек, который, не имея серьезных занятий и не зная, что делать с собственным временем, принимается пожирать ваше…На этот раз, натуралист-любитель, Николай Ложкин, предлагает вам плоды своих скромных трудов, в которых он на собственном опыте разоблачил Хронофага.
Молодой человек Гаврилов, несчастье своей матери-одиночки, кубическая женщина Аня Бермудская, её поклонник Ю.К. Зритель, дорогая девушка Раиса Лаубазанц, чёрный агент ФСБ Иван Иванов, мальчик Вася Блянский, который умел раздевать женщин взглядом, а также многие-многие другие жители Великого Гусляра вновь оказываются вовлечёнными в загадочный круговорот событий. И везде почему-то шныряют кошки…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Помните, конкурс был такой когда-то: написать, отчего вымерли динозавры? В конкурсе я, слава богу, не участвовал — это ужас что такое, когда целая толпа народу организованно врет на такую узкую и заезженную тему. Мда… Hе участвовать-то я не участвовал, а рассказик — вот, остался. И лежать бы ему еще неизвестно сколько в папке со всякими отходами, да только вчера в humor.filtered проскочил от Pavel Viaznikov форвард про обкурившихся ящеров, которым мы то ли просто кажемся, то ли от них произошли. Hу и я, как единственный хранитель тайны гибели этих самых ящеров, конечно не выдержал.
Подлинные записки Фаддея Ивановича Балакирева, повествующие о его наиболее примечательных приключениях на суше и на море, в подводных и подземных глубинах, на крайнем выступе земной оси, а также на Луне и некоторых других небесных светилах с кратким прибавлением о том, почему эти записки написаны и с какой целью публикуются. С неповторимыми рисунками В. Шевченко.
Он скользит между мирами и эпохами, нигде не задерживаясь дольше, чем на собственную жизнь, ни к чему не прикипая сердцем, которого нет. Он исполняет чужие желания, насмехаясь над собственными властителями и не тяготясь последствиями. Когда-то он был игрушкой, но теперь сам развлекается как умеет. Любопытствующий демон, шкодливый бог, усталый странник на полях заката.Он способен превратить в зловещую и увлекательную игру весь мир. И эту книгу заодно.
Оказавшись в чуждом окружении, человек меняется.Часто — до неузнаваемости.Этот мир — чужой для людей. Тут оживают самые страшные и бредовые фантазии. И человек меняется, подстраиваясь. Он меняется и уже не понять, что страшнее: оживший мертвец, читающий жертве стихи, или самый обычный человек, для которого предательство, ложь и насилие — привычное дело.«Прекрасный язык, сарказм, циничность, чувственность, странность и поиск человека в человеке — всё это характерно для прозы Данихнова, всем этим сполна он наделил своё новое произведение.»Игорь Литвинов«…Одна из лучших книг года…»Олег Дивов.
Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.
Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.