Третий шеар Итериана - [5]

Но возлюбленное чадо нежданно стало на путь бунтарства.

— Что это? — Холгер, поморщившись, указал пальцем на голову сына.

В остриженных по плечи темных волосах наследника пестрели четыре тонкие косицы с вплетенными в них разноцветными нитями.

— Многие дети стихий выражают подобным образом свою принадлежность к тому или иному началу, — разъяснил Эйнар. — Шеару полагается носить все четыре цвета.

— Четыре цвета? — желчно переспросил Холгер. — То есть, без красной косички никто не узнает во флейме флейма, и без зеленой — альва в альве? А шеар так вообще не шеар, если не станет рядиться, как шут?

Правитель Итериана прекрасно знал, кто являлся родоначальником подобной моды, и то, что наследник поддался этим веяниям, его не радовало.

— Нет ничего плохого в том, чтобы носить на себе символ своей стихии, — произнес спокойно молодой шеар.

Для какого-нибудь человека отец и сын выглядели бы практически ровесниками, ведь у людей годы резче отпечатываются во внешности, оставляют морщины на лице и серебро в волосах. Но представитель любого из народов Итериана понял бы, что Холгер, высокий, как альв, и смуглый, как флейм, с голубыми глазами сильфа, и иссиня-черными волосами водяного змея, старше наследника минимум на триста лет: слишком наивным кажется рядом с родителем Эйнар, слишком просто глядят на жизнь чистые зеленые глаза.

Зеленые. Такие же глаза, но глубже и мудрее, были у отца Холгера, шеара Вердена, отдавшего жизнь, защищая свой мир от всепожирающей пустоты. Такие же глаза, но недобрые и колючие, увидел правитель девять лет назад, впервые принимая вернувшегося в Итериан мальчишку…

— Сними это, и впредь не смей появляться у меня в подобном виде, — приказал сыну правитель.

Эйнар наравне с отцом принимал участие в борьбе с вечным врагом и не раз демонстрировал невероятные для своих лет таланты, но в глобальных основополагающих вопросах, к коим, очевидно, относилась и прическа наследника, верховенство всецело принадлежало Холгеру.

— Это все, о чем ты хотел поговорить? — спросил младший шеар.

— Нет. Твой брат нас покидает. Вчера Эллилиатарренсаи повторно передала мне его просьбу, и я больше не вижу причин отказывать ему в этом странном желании.

Эйнар воспринял известие с недоумением. Даже полуразрушенный, пораженный голодной пустотой, Итериан в сотни раз превосходил все остальные миры великого древа красотой и силой. А теперь, когда угроза миновала, лишь последний глупец променял бы Дивный край на людской мирок, лишенный благословения стихий и их магии.

— Да, — подтвердил Холгер. — Он уподобился отступникам, которых сам недавно изничтожил.

— Не нужно сравнивать. Предатели, на поиски которых ты отправил Этьена, бежали из нашего мира в трудное время и сами принесли немало бед своими действиями. А мой брат, как я понимаю, хочет посетить землю, что его взрастила. Думаю, он еще вернется.

«Ради всех нас надеюсь, что нет», — сказал про себя Холгер.

Вслух же он произнес другое:

— Я не хочу, чтобы его уход выглядел как изгнание. Не все поймут подобный каприз, а кое-кто, боюсь, обвинит меня в его решении…

— Ты дал достаточно поводов для подобных домыслов, отец, — осмелился вставить наследник.

— Тем, что не терпел молча его выходки? Сложно отвечать добром на грубость и враждебность. А Этьен с первого дня демонстрировал и то, и другое — ты ведь помнишь?

— Я помню и то, что имея весьма скудные знания о стихийных началах и не обладая элементарными практическими навыками, Этьен уже на третий день пребывания в Итериане отправился с малым отрядом к одному из разрывов и сумел соединить ткань реальности, до того, как ничто распространилось.

— Сумел, — согласился верховный шеар. — Сам знаешь, отказаться он не мог. А если и хотел… Этьен отчасти человек, и мыслит порой по-людски мелко. Он счел, что в случае его отказа я каким-то образом наврежу другому человеку — Генриху Лэйду, которого в прежней жизни твой брат считал отцом, и который, как ты знаешь, почти век прожил в Итериане, пользуясь моим покровительством.

Давным-давно, когда шеар Холгер отыскал на свежем пепелище раненого человека, с которым, как выяснилось, их связывала любовь к одной женщине и большая ложь, он и не думал, что, сохранив этому человеку жизнь и дав ему приют, преследует какие-то далеко идущие цели. Лэйд был любопытен ему, как необычный для своего племени экземпляр, как интересный, невзирая на низкое происхождение, собеседник. Как тот, кто пять лет прожил по сути его, Холгера, жизнью, став мужем его женщине и отцом его сыну.

— В любом случае, прошлое — это прошлое, — решил правитель. — Сейчас мне нужно, чтобы уход твоего брата не вызвал волнений в народах. Торжественный прием, прощание на высшем уровне, дорогие подарки, дружеское приглашение на чашечку чая, как-нибудь лет через сто, а лучше — двести… В общем, займись этим.

— Каким образом? — растерялся Эйнар. — Этьен жаждет общения со мной не больше, чем с тобой.

— Тебе и не нужно с ним общаться. Поговори с Эллилиатарренсаи или Фернаном, только им двоим под силу вразумить твоего брата. Пусть уйдет, как подобает шеару. И выучит хоть одну приличную фразу для прощания с этим миром.