Третий Шанс - [94]

– Так точно! Координаты и время рандеву?

Закат диктовал информацию, и Коля бездумно повторял за ним. Ошалевшая Элли быстро ввела данные в бортовой терминал.

Закат прервал связь, а Элли вывела шаттл с орбиты и направила в сторону Солнца. У них было три недели и один день.

– Ник… осторожно позвала Элли. Коля хотел было уже сам заговорить, но Элли не выдержала, напряжение последних дней дошло до предела и схлынуло вот так. – Можно спросить твоё настоящее имя?

– А оно и есть настоящее. Меня зовут Николай Афанасьев. По-вашему, Ник. По-нашему, Коля.

– К-о-л-я, – медленно проговорила Элли, как будто пробуя имя на вкус. – Коля… Мы тут с Энрике посмотрели… Больше никого не было, только мы вдвоём… Просто вся база гадает, что значит «Бриз», ты так назвался тогда.

Элли сделала паузу, осторожно покосилась на Колю, но тот не перебивал, просто смотрел на неё. Легко одобрительно кивнул, мол, всё правильно, ничего страшного. Можно.

Шаттл набирал скорость, и они не покидали кресел в пилотской кабине. Невесомость, конечно, не стала для него обыденным явлением, но Коле уже не впервой, ощущения были знакомыми. Не самыми комфортными, да ещё и при ускорении шаттла до выхода на крейсерскую скорость. Коля попытался обратиться к F-Command с просьбой, чтобы как-то покомфортнее, и устройство неожиданно отреагировало, немного помогая вестибулярному аппарату, точнее, подавая ложные сигналы мозгу, имитирующие работу рецепторов вестибулярного анализатора. Стало немного получше.

– Ты как? – осторожно спросила Элли, заметив лёгкое замешательство собеседника. – Невесомость?..

– Всё хорошо, – Коля кивнул. И замолчал, позволяя девушке продолжить.

– Мы посмотрели… с Энрике. Вдвоём, – она выделила это слово, как бы показывая, что информация дальше не пошла. – Ну, там, конечно, разное… Но был один Бриз, полковник в «Дельте», потом служил в охране профессора Филатова, погиб два года назад при покушении на профессора… За четыре месяца до твоего появления… Просто ты неожиданно такое демонстрировать начал… Вот сейчас опять данные точки рандеву по памяти выложил, как будто всё заранее знал с точностью до часа…

Коля, до этого внимательно смотревший в глаза Элли, откинулся в кресле, насколько это возможно, будучи туго пристёгнутым к нему ремнями, и закрыл глаза. И начал рассказ.

– Я родился в одна тысяча девятьсот семьдесят седьмом году…

Он рассказал ей не всё, но многое. Утаил те самые двадцать процентов правды. Почти ничего не говорил про «Дельту», про Милену лишь упомянул, скрыл про про F-Command второго поколения…

Только хитрость не удалась. Недоговорённость была очевидной. Весь рассказ, занявший полчаса, никак не объяснял ни неожиданно профессионального поведения Коли во время спасательной операции, ни внезапного осознания координат точки рандеву, ни, тем более, спешной эвакуации с Урана не самым дешёвым способом. А про Милену Элли догадалась – каждый раз, когда Коля произносил имя девушки, Элли хитро прищуривалась и иронически качала головой. Перестала, лишь когда Коля сообщил о её смерти.

Когда Коля закончил рассказ, они некоторое время молчали. Элли не задавала вопросов. Всё это нужно осмыслить, а для вопросов ещё будет время. Но Элли прервала молчание неожиданно:

– Меня зовут Летиция Эмерсон, я родилась в две тысячи шестьдесят третьем году.

История жизни Элли оказалась, на Колин взгляд, более драматичной и уж точно более насыщенной. Она родилась в США, в небольшом городке в Канзасе. Элли была третьим ребёнком из четырёх в семье безработных, семья ютилась в небольшой трёхкомнатной квартире социального минимума.

С самого детства, лет с четырёх, она начала заглядывать в мастерскую по ремонту пингов, располагавшуюся на окраине городка. Мойше Левинсон, владелец мастерской, не возражал. Он был хорошо знаком с родителями Элли, знал её с рождения и с радостью привечал девочку. Дочь безработных, людей без профессии и надежды, без стремлений, без желания и возможности дать что-либо детям, пусть уж лучше ребёнок будет при деле. Мастерская была простенькая, ремонтные роботы в ней были старые и примитивные, и многие операции Мойше выполнял сам, вручную. Сын Мойше вырос и переехал в Мексику, наёмных работников владелец мастерской позволить себе не мог, а тех, кого мог, было боязно подпускать к пингам, и девочка вдруг пришлась к месту.

Уже в пять лет она сноровисто, без подсказки, подавала нужный инструмент, а в семь выполняла несложные поручения. В девять она уже была способна полностью заменить Мойше в любой работе. Вдвоём они стали справляться с заказами быстрее. Каждый день маленькая Летиция после уроков (дома подходящей видеоконсоли не было, поэтому она посещала занятия вместе с такими же детьми в публичной библиотеке) неслась в мастерскую и проводила в ней время допоздна. Через какое-то время Мойше оборудовал в мастерской школьный уголок с видеоконсолью. Когда девочке было десять, Мойше начал ей немного приплачивать, а она отдавала все деньги родителям.

Впервые она подняла пинг в воздух, когда ей было десять. У пинга для ремонта необходимо было отключить систему идентификации пилота, и автоматика не препятствовала маленькой девочке брать в руки управление. Через год она пилотировала лучше, чем кто-либо на памяти Мойше, но летала тайно, лишь вблизи мастерской, имитируя для систем наблюдения тестовые полёты после ремонта.