Третий Шанс - [60]

Да и Митрополит после той беседы никак не проявил своего несогласия со Стенькой. Ушёл в себя и на публике появлялся лишь по формальным поводам, когда уж совсем надо, совершал необходимые обряды и опять запирался в своей резиденции, допуская к себе лишь особо приближённых.

– Я посмотрел немного по истории, – сказал Данила, придвигая к себе блюдечко с десертом. – Оказывается, насильственное насаждение праведной жизни сто лет назад…

– … было у арабов, – закончил фразу Дмитрий. – Точнее, у адептов исламизма.

– Странно… – Данила лениво поводил ложкой в десерте, гоняя ягоды, – такая миролюбивая религия… Даже не знаю, откуда там призывы к насилию можно взять.

– Потому что плохо знаешь ислам. В любой религии, если постараться, можно найти идеи праведного насилия. Кстати, если читал по истории внимательно, мог заметить, что эти радикальные исламистские движения щедро спонсировались, причём далеко не всегда мусульманами. Иногда и христиане так делали. Создавали или помогали создавать радикальные группировки, чтобы использовать их в борьбе с врагами.

– Звучит-то как! – Данила поёжился. – Радикальное крыло Православной церкви. Бр-р-р! Ужас!

– Кстати, заметь, католики молчат. У них эта запись неделю пообсуждалась, а потом всё затихло.

– Ну, умеют у них и со СМИ работать, и с индивидуальными обсуждальщиками.

– Или у нас умеют… – проговорил Денис задумчиво, уставившись в одну точку.

Данила поймал взгляд собеседника и ещё раз обдумал последнюю фразу.

– Ты имеешь в виду, что у нас эту историю специально раскручивают?

– Боюсь об этом даже думать. Калинкин как-то… – Дмитрий осёкся. Доверие доверием, знают приятели друг друга давно, только мало ли… И, чтобы лишний раз не вызывать подозрений в недосказанности, закончил фразу не так, как собирался: – Калинкин спокойно к этой беседе Митрополита со Стенькой отнёсся. Ну, мол, спорят теологи, нам-то что.

– Дим. Давай начистоту.

Вот она, дилемма. Хочется довериться, а не знаешь, можно или нет. Сканер говорил, что против Дворянской активно собирается компромат. Готовится отставка, причём громкая. Кто придёт, точнее, кого будут продвигать на её место, непонятно, но по тому, как активно раскручивается популярность её недавно назначенного молодого заместителя Бориса Исмаиловича Гольденберга, фаворит более или менее очевиден. Вопрос – если придёт Гольденберг, с кем будет Данила? Останется ли работа для него просто работой, пусть с новым руководителем, или он продолжит следовать своей позиции, своим взглядам, даже если они войдут в противоречие со взглядами руководства? В последнем случае ему придётся просто уйти, благо выбор нового места работы для него точно будет широким – банки и консультационные фирмы готовы будут его с руками оторвать.

– Давай начистоту. Если Дворянцева уйдёт, что делать будешь?

– То же, что всегда делал.

– Кстати… – адвокату вдруг пришла в голову неожиданная мысль, а потому он сделал небольшую паузу. – А на Дворянцеву кто-нибудь оказывал давление, чтобы ввести F-command полностью, даже для бытовых платежей?

– Да! – Не задумываясь, ответил Данила. – Президент.

Опаньки.

– А президенту кто идею подбросил?

Данила удивлённо посмотрел на собеседника и пожал плечами. Мол, нам-то, простым смертным, откуда такое может быть ведомо?

Если допустить, что арабы надавили на президента Шацкого… Хотя, чего тут измышлениями заниматься? Слишком мало фактов, чтобы делать выводы или развивать логические построения.

– Помню аргументы Шацкого. Невозможно несанкционированное исчезновение денег со счёта, поскольку всегда известно, куда и по чьей инструкции деньги переводились. Упрощается борьба с потребительским мошенничеством: «Я у вас эту вещь купил, а она не работает». Плюс фискальный интерес государства – сопоставление расходов, доходов и активов лица.

– Ну, – Дмитрий улыбнулся, – как Стеньку не вспомнить? Тотальный контроль государства над жизнью человека!

– Да не этого же мы хотели, Дим. Изначально платежи по F-command предназначались только для фискального контроля над корпорациями. Ну, и, разумеется, для защиты интересов государства – антиправительственные организации, подкупленные СМИ… Кстати, а Калинкин что по этому поводу думает? Его же сфера внутренняя политика? Да и с Филатовым они дружат.

– Дружат, – согласился Дмитрий. – Только профессор никогда даже не предлагал вводить F-command для платежей. Да и вообще для чего-либо. Он изобрёл, и всё. Конечно, коммерческий отдел его НИИ работает безупречно и превращает в огромные доходы многие его изобретения и открытия, только вот от использования этой системы платежей профессор ничего не заработает. В общем, Филатову всё равно.

– Ага, – Данила ехидно усмехнулся. – А Дворянцевой сама в голову эта идея пришла! Не смеши, Дим!

– Да мы не знаем, где эта идея появилась, даже в какой стране. Филатов предоставил изобретение всему миру…

– Слушай! А что там за история была с патентами? Ну, что у Филатова там ошибки в заявках каких-то…

Вот он, тест на доверие. Хотя… эта история уже достаточно известная, правда, в очень небольшом кругу. А доверие – это такое дело… В принципе, уже понятно, куда всё движется. Почему Матвей Юрьевич выбрал такую пассивную позицию наблюдателя, сначала казалось странным. Калинкину не свойственна импульсивность, он никогда не совершал резких или ярких действий, но совершенно определённо, что человек он решительный. А тут вдруг сидит и наблюдает, как одного министра поменяли, председателя Центробанка скоро поменяют… Не боится Калинкин, что и до него дело дойдёт? Вроде и усилил президент его позиции, а всё равно как-то неспокойно. Тем более, что режиссёр всех этих перестановок известен, и у него с Калинкиным не то чтобы хорошие или плохие отношения, а вообще никаких. С другой стороны, Президент с Ходыревым, и эти перестановки могут быть их общей игрой… Но Президент, усиливая позиции Калинкина, наверное, что-то в этой политической многоходовке имеет в виду? А вот Данила… чью позицию примет он? Что Дмитрий знал точно – он будет с Калинкиным до конца, через что бы им ни предстояло пройти. И это не личная преданность. Это совпадение взглядов и ценностей.