Третий Шанс - [23]

… и он, опять переживая уже оставшуюся позади жизнь до мельчайших, почти забытых деталей, изо всех сил цеплялся за прошлое.

Очнулся он, когда на улице уже было темно. Стояла глубокая ночь. Небо было ясным, мерцали звёзды. Скрипнула уже почти родная половица, дверь открылась, и в проёме возник знакомый силуэт. Уже привычный взмах каре… Привычный и такой… долгожданный? В руках у Милены было что-то массивное, но Коля не разглядел, что именно. И как будто чашки позвякивали.

– Уже, конечно, за полночь немного, – почти шёпотом проговорила девушка, – но я подумала… Может, согласишься чаю со мной попить? Мы тут с Фёдором Пекиновичем плюшек тебе напекли. Быстренько как смогли… Хотя, на ночь вредно, конечно… Можно войти?

Коля сел на кровати и опять заплакал. Но сейчас плакать было легко.

* * *

Пафосные рестораны Иннокентий Аристархович не любил. Был когда-то давно в жизни период, когда появились первые настоящие деньги, которые открыли жизнь с неизвестной доселе и даже где-то неожиданно приятной стороны. Но интерес к роскошному антуражу так и не появился. Нет, вкусно поесть профессор был отнюдь не дурак, но по возможности старался столоваться тем, что готовили его повара, коих было три – дома в Москве, на даче в Истре и в НИИ.

А уж как место для деловой беседы рестораны он вовсе не рассматривал, если только не был вынужден. Но и в родной, а впоследствии собственный, НИИ он абы кого приглашать не любил, предпочитая выбираться для встреч в офисы собеседников.

Со временем, когда необходимость в офисах постепенно стала сходить к нынешнему небольшому уровню, и офисов как таковых становилось всё меньше, а ресторанов всё больше, последние заполнили нишу, предлагая клиентам бизнес-помещения. Появились разнообразные «переговорные» практически на любой кошелёк, и в конкурентной борьбе победили те, что предоставляли не только столы и стулья в четырёх стенах, но и какой-нибудь перекус или ещё что-нибудь дополнительное. Появились «тематические» места для делового общения: курительные, бильярдные, или, например, совмещённые с бассейнами. Однако особой репутацией пользовались и самую высокую цену выставляли те, которые гарантировали от прослушивания.

Впрочем, был один ресторанчик, который Иннокентий Аристархович любил. «Леся». Он принадлежал украинской семье, столиков там насчитывалось пять, и кухня была домашняя, из настоящей печи. Но об этом мало кто знал.

Виталий Вениаминович Пожарский и Марат Генрихович Гутман, крупные российские бизнесмены, о маленьком пристрастии нобелевского лауреата не ведали, а вот о его лёгкой антипатии к роскошным ресторанам им было известно вполне, поэтому они предложили встретиться в «Сити-Клубе» – хорошем месте для деловых встреч в «Москва-Сити». Непонятно почему Иннокентий Аристархович любил этот островок архитектуры вековой давности, и с причудами старика приходилось считаться.

С обоими предпринимателями профессор был знаком, встречались на мероприятиях, но близко не сошлись.

Встретились в пять пополудни. Комната для деловых бесед была одной из лучших в «Сити» – на высоком этаже, с видом на реку, на Дом Правительства и парк на противоположном берегу.

Немного поговорили о неважном, но к делу перешли быстро, как только подали чай.

Пожарский, статный мужчина с окладистой бородой, в простом костюме без галстука, уверенно, несуетливо взял в руки чашку с блюдцем, немного отпил и важно кивнул, одобрив тонкий вкус. Затем изрёк:

– Очень высоко мой отдел перспективных проектов оценил ваши последние работы по ментальному управлению. Изрядно были впечатлены, – у Пожарского был глубокий проникновенный баритон, и говорил он степенно, придавая каждому слову особый вес.

Иннокентий Аристархович склонил голову, обозначая благодарность за высокую оценку и её приятие, весело сверкнул стёклами очков, но ничего не сказал, продолжил слушать.

– Вот мы и подумали… Вы же нас, предпринимателей знаете, – Пожарский сделал ещё глоток и лукаво улыбнулся сквозь бороду. – Мы ж из всего пытаемся выгоду извлечь. Уж не обессудьте…

Профессор откинулся в кресле с чашкой чая и продолжил внимательно, лишь с чуть заметной иронией, смотреть на собеседника.

– Ну так мы подумали, может, посодействовать могли бы исследованиям вашим?

«Надо было сказать – мож, пособить чем? – Иннокентий Аристархович чуть было не рассмеялся. – Работать и работать ещё над имиджем!»

– Как именно посодействовать? – профессор постарался изобразить искреннее непонимание.

Хотя мысли о содержании предстоящего разговора вполне имелись. Скорее всего, предложат финансирование промышленной разработки с тем, чтобы впоследствии разделить доход от производства. Более половины своего состояния Иннокентий Аристархович сделал таковым или схожим образом, а потому разговор вызывал у него интерес. Не будоражил, как много ранее в подобных случаях, нынче он был обыденным, рутинным, но если есть возможность, так отчего ж отказываться?

– Мы предлагаем вам, – отчеканил Гутман, который до сего момента так и не притронулся к чаю, – финансирование промышленных разработок. В частности, нас интересуют системы ментального управления вычислительными системами.