Третий Шанс - [121]

Патриция заулыбалась и немного покраснела.

– И ты станешь миссис Патриция Фоли, – продолжил Ричард с улыбкой от уха до уха. – И… мы договорились о тихой свадьбе, но всё-таки какая-нибудь всё равно будет. Вот я и подумал… может быть, в Москве? У меня там есть знакомый адвокат.

– А у меня президент!

И она рассмеялась и обхватила его за шею.

* * *

Молодая аспирантка вошла в большую лабораторию на двадцать первом этаже НИИ Мозга. Раньше выше десятого этажа её вообще не пускали, и вдруг – сразу в лабораторию Л-35! Хорошо, не вдруг. Университетские дипломы по медицине и математике с отличием, прекрасные рекомендации от профессоров, блестящие отзывы из лабораторий и клиник, где она проходила практику, несколько десятков статей в мировых изданиях и ещё шесть собеседований в самом НИИ. И вот она здесь. Святая святых. Л-35.

Вдоль стен в полном беспорядке были расставлены неизвестные ей приборы, в кресле сидел манекен, а в центре лаборатории были высвечены графики, среди которых бродил высокий молодой мужчина в белом халате. Она его видела много раз издалека, а он, наверное, до сего дня не знал о её существовании. Казалось, и сейчас он совсем не заметил её появления.

– Вы верите в возможность искусственного интеллекта? – вдруг спросил он, не оборачиваясь.

– Верю, – ответила аспирантка. Она так и стояла в нерешительности у входа, и это единственное слово она произнесла быстро и как-то робко.

– А вот профессор Филатов не верит.

– А Эйнштейн не верил в квантовую физику, – уже спокойнее проговорила девушка.

– И что же такое интеллект? – всё не оборачиваясь, спросил мужчина.

Девушка растерялась, задумалась и ничего не ответила. А мужчина пассами рук перевернул два графика вверх ногами, влил три других, растянул в эллипс и закрутил в спираль. Потом резко развернулся к аспирантке, подошёл и протянул руку.

– Вместе и будем разбираться, что же это такое. Главное, что вы верите. Теперь нас двое. Меня зовут Ли Сы Свидригайлов. Называйте меня просто Ли Сы.

* * *

«Джульетта» спешно покидала область надвигающегося шторма. Болтало больше обычного, но ещё терпимо, и в кают-компании было оживлённо. Билл и Минж привычно резались в го, причём игра им не наскучивала. У Билла даже стало кое-что получаться в том смысле, что Минжу уже требовалось прикладывать усилия. Энрике стоял, облокотившись о спинку стула, наблюдал за игрой.

– Ну вот что это такое опять! – в кают-компанию вбежала Энджела с флексом в руках. – Слышали, что Забушек?! Придумал!

Энрике обернулся и со спокойной усмешкой посмотрел на Энджелу.

– А какая разница. Всё равно не приживётся, если плохая идея. А если хорошая…

– Когда у него хорошие были! Всегда плохие! Элли, вот скажи…

Элли, тихонько сидевшая у иллюминатора, обернулась.

– Прости, Энджела, прослушала. Что ты хотела…

– Ты вообще о чём думаешь, Элли? Считаешь, если ты пилот…

– О чём я думаю? – Элли опять повернулась и посмотрела в черноту метанового неба. – Мне Ник как-то стихотворение русское перевёл. Про парусную лодку. Короткое такое. Там всё хорошо, парус белый, штиль, солнце, но парусник грустит. Там ещё заканчивается так: а он, бунтарь, ищет шторм, как будто в шторме будет спокойно.

* * *

– Балуете вы меня, Матвей Юрьевич, право же! – проговорила Маргарита Нарциссовна своим низким грудным голосом, почти без модуляций.

– Да полноте, Маргарита Нарциссовна! Какое ж тут баловство! Шоколад положительно необходим для деятельности мозга.

– Ах, всё бы вам, мужчинам, шутить!

– Ну уж увольте, Маргарита Нарциссовна! Вот и Иннокентий Аристархович при случае обязательно подтвердит о пользе шоколада для процессов мышления. Он, знаете ли, большой в этом деле специалист!

– Очевидно, авторитет Иннокентия Аристарховича в касающихся мозга вопросах…

– Да я ж о шоколаде! Знаете, второго дня скормил я ему идентичную шоколадку, негоже ж было бы сразу вам предлагать, не проверив. Так он, представьте себе, три штуки откушал, пока я отвернулся!

– Вы чрезвычайно убедительны, Матвей Юрьевич. С такой убедительностью у других соискателей президентского поста на выборах точно не будет ни одной возможности составить вам соперничество.

Калинкин замолчал и опустил глаза.

– Вряд ли я на выборах свою кандидатуру выставлю. Хотел бы продолжить служить стране, но вряд ли смогу быть хорошим президентом. Наверняка, выдвинутся более достойные кандидаты. А вашему покорному слуге, смею надеяться, найдётся достойное и подходящее место.

Дворянская, если и удивилась или оказалась озадачена, то виду не подала. Она лишь ещё больше выпрямилась и заглянула прямо в глаза Калинкину.

– Возможно ли предостеречь вас от этой ошибки, мой друг? Предвижу ваши аргументы о достойных людях и, спору нет, в том неприятном времени, которое мы пережили, многие представители молодого поколения повели себя похвально. Однако их время ещё впереди. А кроме вас, кто, по вашему мнению, поспособствует им на высоты пробиться? И уж как бы вы ни привыкли «человеком за спиной» оставаться, так уж сложилось, что нет сейчас спины такой. Ну, а если по-своему решите, так и бог вам судья. Мы-то с вами всё равно вместе останемся.

* * *