Третий пол - [58]

Но вот с чем мы действительно почти не сталкивались, так это с жесткой поляризацией типов, с их выстроенностью в одном ключе. Живые характеры были многомернее, да и просто богаче оттенками. Они поворачивались разными гранями в зависимости от того, в какую ситуацию попадал человек. Мягкость, уступчивость, самоотверженность не очень-то помогали женщине, если ей приходилось решать сложные производственные или управленческие задачи. Чтобы добиться успеха, она поневоле должна была упражнять в себе качества, знаковые для сильного пола – твердость, властность, умение постоять за себя. А мужчине этих же самых свойств, неизменно выручавших его в жизненной борьбе, оказывалось явно недостаточно, когда он, допустим, выступал в роли отца. Ведь эта роль теперь тоже претерпела огромные изменения. Отец, чего раньше не было, стал близок и доступен детям, он их нянчил, кормил, купал, утирал им слезы, мазал йодом ссадины на коленках, и уже одно это стимулировало появление в его характере черт, чуждых «настоящему мужчине»: сентиментальности, мягкости, жалостливости, которую исстари презрительно именовали бабьей…

Поразительно красноречивый снимок выбрала редакция, чтобы проиллюстрировать мою статью. Двое мужчин, идя навстречу друг другу, толкают перед собой детские коляски с таким видом, словно они каторжники, прикованные к тачкам. Фигуры напряжены, лица хмурые, никакого удовольствия они не выражают. Наверняка у каждого из двух отцов нашлось бы занятие получше, чтобы провести свободное от работы время, и все их мысли сейчас, похоже, – об этом. Но надо – значит надо!

Уж если мы завели дискуссию, думаю я задним умом, следовало бы обратить больше внимания на другое – как выросло значение индивидуальности каждого человека и в том, как воспринимают его окружающие, и в его собственном самоимидже. Быть самим собой, ценить уникальность, неповторимость своего «Я» стало несравненно более насущным, чем культивировать в себе качества, соответствующие стереотипу, и подавлять чуждые ему проявлений. Вот что на самом деле знаменовало собой новый этап психологической эволюции, вто что принесла с собой вторая половина XX века!

Мужское и женское начало в человеке утратили свою самодержавную власть. Их присутствие стало обозначаться игрой оттенков, полутонов, и сама способность различать эти нюансы и реагировать на них означала выход на более высокий уровень психологической зрелости общества. Благородное вино, имея один и тот же химический состав, отличается на вкус знатоков особым букетом. Так же проявляется и специфика пола: не в особом поведении, не в особых свойствах интеллекта, а скорее в легких многоцветных бликах, завершающих психологический портрет.

Но понимание этого пришло не сразу, поначалу мы слишком были поглощены своей тревогой. Если уместно воспользоваться этим термином, перед нами предстало новое явление – социальный гермафродитизм, и вызвал он ту же реакцию, что и биологическая двуполость – неприятие, отторжение и бессознательный страх. Да впридачу еще это уродство обступало нас со всех сторон, лезло в глаза, явно пыталось занять наступательную позицию!

Перечитаем еще раз письмо читательницы, с которой мы публично поспорили. Против чего она протестует, чего добивается? Завоеванные права и свободы, полагает она, изменили женскую психику, но – недостаточно. Остается что-то специфическое, присущее только женщинам, и это им мешает. Думаете, разрыв между полами неизбежен, поскольку берет начало в биологии? Ошибаетесь! Не природа лепит духовный облик женщины, а социум – традициями, воспитанием, образами, увековеченными в искусстве. Если отключить девочку от этих каналов воздействия, если не напоминать ей ежечасно, что она – будущая женщина, которой в дальнейшем предстоит реализовать себя в соответствующей социальной роли, если, короче, выработать унифицированную систему воспитания детей, цель будет достигнута – половая диффиренциация исчезнет.

Эта позиция, как показали, в частности, и отклики на мою статью, была достаточно редкой. Преобладал прямо противоположный взгляд – осуждение мужеподобия в поведении и складе характера, требования изменить образ жизни женщины, вплоть до призывов «вернуть их в семью». Меня тоже, как сейчас помню, больно задел пафос этого письма. Женоподофобия – ненависть к женщинам – неприятна в мужчине. Но особенно сильно задевает оно в женских высказываниях – как след старого, не изжитого эмансипацией, комплекса неполноценности, тонко подмеченного Гончаровым в романе «Обрыв». «Почему вы считаете нас, женщин, бедными существами?» – спрашивает героиня у своего нового знакомого, ссыльного нигилиста. «Да как же вас не жалеть? – иронизирует он. – Вы то и дело твердите: ах, как бы я хотела быть мужчиной, это моя самая заветная мечта! Выходит, если бы сбылась эта мечта, женщин вообще не свете не осталось бы!»

Так куда же идет развитие цивилизации? Есть ли естественный предел у наметившихся тенденций сближения полов? И правда ли, наконец, что биологическая основа пола может безропотно капитулировать перед натиском целеустремленных воспитателей?