Третий лишний - [29]

В общем, нас это заело. Неужели, думали мы, нельзя перехитрить Марусю? И мы ее перехитрили. Недаром же у нас есть Маленький Рад. Вот он и внес рацпредложение: заготовить дома сочинение на приблизительную тему и спрятать в парте, а на уроке с умным видом будто бы писать сочинение. А когда прозвенит звонок, подменить одну тетрадку другой.

Темы нам, конечно, заранее не объявлялись, но если имеешь голову, догадаешься. Проходим мы, к примеру, бессмертный роман Пушкина «Евгений Онегин». Чего там только нет: и поместное дворянство, и высший свет — одним словом, энциклопедия русской жизни, как утверждают Белинский с Марусей. Энциклопедия так энциклопедия — им виднее. Но разве может обойтись классное сочинение без этого несчастного типа Евгения Онегина, который был «лишним человеком» и не любил Татьяну до тех пор, пока та не вышла замуж за другого! Вот уж действительно третий — лишний! Даю голову наотрез, что ни одно сочинение не обойдется без «лишнего человека». А раз так — напиши заранее дома, дай хорошему ученику проверить ошибки.

Маруся долго недоумевала, как это мы умудрялись с точностью до запятых заучивать статьи из учебника по литературе.

— Что стало с вашей памятью, — спрашивала Маруся. — Она, как фотоаппарат «Зоркий».

Мы загадочно улыбались. Но Маруся была не тот человек, который останавливается перед трудностями. Она поставила на нас всего лишь один опыт, и мы попались.

После того, как Маруся собрала учебники, она сказала:

— Достаньте тетради для сочинений и раскройте их.

Мы достали и раскрыли. Тогда Маруся взяла обыкновенную авторучку, которая была заправлена, оказывается, красными чернилами, прошлась по рядам и расписалась на каждом листе. У каждого получилось по шесть раз «кис-кис-кис» (фамилия ее Киселева).

Это был удар ниже пояса, игра в одни ворота и еще что там — не знаю, потому что мы не могли теперь сидеть так просто с умным видом — надо было писать по-настоящему именно в этих тетрадях! А у каждого в парте лежало по образу «лишнего человека»… Теперь уж действительно лишнего, так мы не могли его сдать без Марусиной подписи.

Класс слегка заволновался. Мы переглянулись с Лариской. Вид у нее был довольно испуганный. У меня, наверное, тоже.

Маруся не могла не заметить волнение. Она спросила:

— В чем дело? Я что-нибудь не так делаю?

Ответом ей было молчание. В общем, народ безмолвствовал, хотя его казнили самым настоящим образом.

Что было делать? Я честно переписала с доски тему сочинения и первый раз по-настоящему задумалась.

Думала я, думала и вдруг почувствовала прилив безграничной нежности к этому несчастному типичному представителю. Эх ты, белая кость, думала я об Онегине. Ах ты, дурачок! До чего же ты лишний!.. И я стала пропускать через себя его образ. Надо сказать, это довольно увлекательное занятие, и мысли откуда-то свои берутся.

Другие тоже скрипели перьями. Другие, но не Ленька. Он решил бороться с Марусей до победного конца. И знаете как? Он расковырял свой палец и вывел своей собственной кровью «кис-кис-кис», ну точь-в-точь как Маруся! Красными чернилами. Но глазастая Маруся все это увидела. Она, наверное, очень испугалась, потому что закричала страшным голосом:

— Рыбин! Сейчас же прекрати кровопролитие!

— А двойку не поставите? — спросил Ленька нахально, но палец все-таки замотал носовым платком. Его друг Колян Митракович, который был помешан на истории и прошел ее всю самостоятельно даже за десятый класс, тотчас дал Леньке новую кличку Леонид Кровавый.

Наши сочинения Маруся проверила через неделю. Все это время мы думали-гадали, поставит она Леньке двойку или нет. Дела у нас обстояли неважно. Неужели его Маруся не пожалеет?

Наши сочинения аккуратной стопкой лежат на столе. Вот сейчас Маруся скажет: «Я было совсем уснула над вашими сочинениями, да вот спасибо Юре Дорофееву…»

Или что-нибудь в этом роде. Я люблю слушать Марусин обзор — она весело его делает, всегда читает всякие перлы, которые мы выдаем.

Сегодня у нас было другое состояние — мы были в тревоге, потому что двоек могло быть очень много, а до конца четверти всего лишь одно сочинение.

— Я хочу поздравить вас с рождением самобытного автора.

Она долго копалась в стопке, отыскивая чью-то тетрадь. Наконец нашла:

— Катя Бубликова…

Я вспыхнула. Меня ни разу не хвалили, поэтому я так волновалась, что плохо помню, о чем она говорила. Кажется, у меня получилось лучше, чем у Юрки. Я просто не могла поверить своим ушам.

Долго она говорила о других сочинениях. Наконец дошла до Леньки.

— Рыбин…

Маруся сделала паузу, вздохнула. Видно, собиралась с силами (положение-то у него было плохое!).

— Собственно, что говорить о твоем сочинении? Эго огромная шпаргалка, кем-то очень хорошо проверенная…

Мне показалось, что она посмотрела на меня. И я снова покраснела.

— Поэтому тебе, Рыбин, два.

Мы прямо ахнули, стали просить:

— Ну, пожалейте, Мария Алексеевна, он больше не будет.

Маруся нас выслушала и сказала:

— Нет, раз уж решили обходиться без уцененной старушки, так надо выполнять.

И мы поняли, что никакие мольбы не помогут. Не знаю, подошел бы ко мне Ленька после уроков, если бы его Маруся пожалела. А тут подошел: