Третий источник - [42]

Ладно, потом разберемся с этим душком, может он вообще сплошная фикция, следствие ожидания визита отморозков и мозгов на стене?

Он покрепче затянулся, погладил Старичка и, глянув на таймер, уже собрался запросить список входящих звонков, как тут же, как по заказу, грянул зуммер.

«Как вовремя, блин…» — определитель почему-то промолчал, пришлось отвечать:

— Але…

— Привет… Узнал?

«Вот так сюрприз!!! Конечно узнал!» — Толяныч почему-то в глубине души ждал звонка с самого момента возвращения домой. Прямо с тех пор, как пересек Кольцевую, упорно ассоциировавшуюся с рубежом, границей, за которой ждет нечто неопределенное, и к тому же нежелательное. Словно здесь уже дожидалась его возвращения тонкая чувственная сеть, и стоило в нее попасться, как вылетели из башки параминовские безумства, Пичка с ее ненасытностью и собственная симпатия к ней. Все опасения напрочь вышиб этот ничем не примечательный голос, словно тонкой струйкой проникший в ушную раковину. Вздрогнуло чутье, словно желая полнее оценить неуловимые феромоны, пропитавшие квартиру, и Толяныч осознал, что на самом деле ждал этого звонка еще с первого знакомства, а все что было в промежутке до сего дня — лишь временные отвлечения, и ничего они не значат. Совсем ничего, ни на микрон.

Он был готов сорваться с места прямо сейчас, в эту самую секунду, невзирая на головокружение, несладкое самочувствие и перманентное похмелье. Толяныч отчетливо ощутил тесноту штанов. Давненько никого он так не желал. Или вернее сказать, давненько ни один голос не производил на него такого неизгладимого впечатления без визуального и осязательного подтверждений. А может и вообще никогда.

Непонятное творится: предчувствие неприятностей напрямую связано с рыжей герцогиней, хотя единственная очевидная ниточка — упоминание Таганрога ныне покойным циклопом. И тем не менее притяжение к ней невероятно сильно, она как бы незримо уже присутствует здесь, хотя бы только в виде запаха, отголоска запаха, но как силен этот сладострастный отголосок! Словно в голове раскрылась книга, заранее заложенная на нужной странице, и не оторвешься, пока эту страницу не прочитаешь.

Он зажмурился, сжал зубы, издав мысленный стон, а что-то в душе так и рвалось, рвалось навстречу этому голосу, рыжим патлам и…

И ко всему остальному, так сейчас желанному, что…

Что…

Голова шла кругом.

«Держи марку, гнида казематная!!! Держи во что бы то не стало, даже если голова совсем отвинтится!..»

«У-у-угу-у…»

— Кто это? — А от подвздошья, да нет, нет, еще ниже, поднималась жаркая волна, такая, что он был смятен ее напрочь. Изжарен. Испепелен.

— Это Алька…

— Какая еще Алка? — С притворной злостью спросил Толяныч. Вышло очень натурально, особенно в свете захлестнувшего с головы до самого дальше некуда жара. Ах, эти губы в веснушках…

«Черт, да что это с тобой?»

— Ну, не Алка, а Алька… Альба! Помнишь, мы познакомились возле метро Менделеевская? Ты мне еще телефон свой на чипе написал… Вот звоню, звоню, но все тебя застать никак…

— А… Привет, пропащая. Я тебе тоже как-то звонил, да вот номером ошибся… Как жизнь?

— Все Окей! — И голос такой бодрый. Помялась… Толяныч как воочию увидел, как она там передергивает плечиком… — Вот, хотела с тобой увидеться. Ты что сегодня делаешь?

Толяныч ощущал себя, как та баржа, что бурлаки тянут по Волге. Тянут потянут…

А тут еще и Фантик, скотина, активировался не вовремя:

«А как же Пичка?»

«Какая еще, к чертям кошачьим, Пичка!!!»

Тя-а-анут…

— Понимаешь… Я только приехал… — перед глазами встало чудное видение ейных, ну, этих самых… И он чуть было не выкрикнул «Я готов!»

«Ну и хрен с тобой. Давай, лети, долбись до потери пульса. Она-то тебя и сдаст как миленького тем самым отморозкам. Давай-давай, раз так невмоготу…» — прорывалось ледяным душем сквозь шум в ушах. Пауннн! задрожала внутренняя струнка, становясь каната толще, и все потихоньку стало на свои места. Схлынуло:

— В общем, устал я, голова раскалывается… И настроение никакое…

«Ну что ты мямлишь, гад!!! — продолжал давить проклятый сбойный клон. Лучше сразу пошли ее на все четыре стороны!»

— В общем, не могу я сегодня — Наконец выдавил из себя Толяныч.

Уф… Во рту было сухо, как с похмелья. А почему, собственно, «как»? Пятидневное пребывание в Параминово давало о себе знать — даже выпивая стакан воды Толяныч вновь слегонца мусел.

— Жаль… Ну пока…

— Звони… — Но в трубке уже остались лишь гудки, и Толяныч набросился на не в меру бдительного соседа: «Что ты придурок все время лезешь? Достал меня уже в конец, бляха-муха!!! Твое дело десятое — тоже мне, полиция нравов!!!»

Он швырнул трубку, чем привлек настороженное внимание Матрены. Мягкими лапами девочка вспрыгнула на малютку и приступила к тщательному обнюхиванию хозяина. Вроде, поотпустило… Уф. Теперь уж точно больше не позвонит, а жаль.

Толяныч возблагодарил неизвестно кого за отсутствие дома современных средств связи. Трудновато было бы отказаться, если бы на трехмерном мониторе воочию мелькали прелести герцогини. Закурил, обильно потея от не схлынувшего еще внутреннего жара. Ну раз такое дело, то надо бы теть Маше звякнуть обещал ведь зайти. Вот только с той старой каргой встречаться совсем не в кайф. Как там она говорила-то — если жив буду? Ну-ну… Но надо признать, что за отчетный период финал не шибко яркой, но где-то героической жизни был близок, и не раз. То от похмелья, то от саидова тарана, а то и от перетраха, что кстати тоже не так уж невероятно. Короче, все в точку бабка нагадала, и даже если допустить, что о наезде на одноглазого и его шатию она уже знала, а все остальные причины — дело житейское, но все равно. Может и есть смысл зайти.