Третий источник - [41]

— Да.

— А почему не предупредил? Они ж для служебного пользования.

— Так у меня же блокировка. Я присягу давал, и разглашать служебные секреты не имею права.

— А как же…

— Ну, забыть-то содержимое М-диска я могу, это ни одна блокировка не учитывает. — Леший усмехнулся пораженному Толянычу, но это было еще не самое интересное известие. — Кроме того, этот софт и предназначен для таких как ты. Там специальный баг вставлен… я конечно не специалист, но перетер со своим дружком, который эти программы колол. Он утверждает, что у тебя должны разблокироваться участки памяти, связанные с боевыми навыками, которые тебе на действительной ставили. Так что такие вот дела, Фант. Думаю, эту куда лучше, чем если бы ты в фирму побежал. После нашего дельца не стоит тебе никуда обращаться. Потерпи, а там что-нибудь придумаем. А пока погоняй-ка эмулятор в режиме обучения. Авось пригодится.

Нарисовался Крот:

— Ну что, пора.

— Ладно, вы идите, а я вас догоню, — Сказал Толяныч.

— Ну-ну… — Серега не возражал, пошел собираться. — Мы на старом месте будем, в ельнике. Если что «Апанас» крикнешь.

Подошла Пичка:

— Ты чего, Фант, мы уже готовы, а Серега говорит, что ты не идешь?

Толяныч обвел ее взглядом — футболка с отрезанным подолом, плоский живот, джинсы, кроссовки… Все так. Круглые глаза блестят антрацитом. Все так, но что-то уже стало не так.

— Да у меня еще дельце одно имеется… — выговорил, стараясь не выдать этого «не так» ни голосом, ни взглядом. — Надо к Тольке зайти еще. Потом догоню.

Ольгу такой ответ удовлетворил. Хмыкнув — не задерживайся, давай — она упорхнула к Светке. За забором уже пыхтел разогреваемый «Князь» Крота.

Наконец, народ отчалил, а Толяныч завалился в шезлонг с сигаретой и стал ждать неизвестно чего. Может озарения какого?

10

— Вот моя деревня, вот мой дом родной… — напевал Толяныч, стоя перед зеркалом в ванной.

Внешний вид, надо сказать, не вызвал бы приязни у любого стража порядка, и это приводило его в прекрасное расположение духа. На кулачках с повадинскими оттянулись по полной программе, вот только Саид не разобравшись взял Толяныча на снабаш, а крепость его лба давно вошла в поговорку. Отменного качества шишка на лбу — плод того лобового столкновения — неплохо дополняли многочисленные ссадины и чуть подзаплывший глаз, да и разбитые кулаки само собой. С такой физией брейся — не брейся, лучше не станет.

— Да, братан, видок тот еще… — не похоже, чтобы Фантик сочувствовал искренне.

Только что они успешно завершили мытье Матрены, которая теперь с плохо скрытым раздражением пыталась время от времени привести себя к общепринятым среди кошек эталонам красоты. Но пока безуспешно. Кошка по жизни ненавидела купание, так что процесс не доставил ей ни малейшего удовольствия, а Толяныч, поскользнувшись, крепко приложился своей многострадальной головой, и теперь с интересом наблюдал, как рядом с автографом Саида наливается грозовой чернотой очередной бланш.

Да-а-а-а… По меткому выражению одной древней спартанской приколистки, домой Толяныч вчера прибыл «на нем» — на плече Саида; разве что перед дракой никто ему это самое плечо не подавал. Потом над ним хлопотали скорбящие друзья, а Матрена словно по заказу вынырнула из ночи и не отходила ни на шаг, периодически лизала ему лицо, а на Пичку шикнула так, что та даже отскочила. Фантик наблюдал весь процесс оказания помощи как бы со стороны, подозревая у себя легкое сотрясение мозга.

Но все позади, Москва распахнула свои липкие объятия, и вот он стоит в ванной и любуется на самое близкое и дорогое лицо в этом бренном мире. И голова кружится, как колесо обозрения — медленно, но верно.

«Что-то ты не в меру патетичен, сосед…»

«А не нравится мне в столице. Словно бы в паутину угодил. Противно, да и не по себе как-то. Как представлю, что завалятся в гости сейчас какие-нибудь отморозки и придется тогда свои мозги придется со стен соскребать…»

Такая мысль приходила уже не впервой за несколько часов пребывания в квартире, но Толяныч махнул рукой с зажатым в ней Старичком (пистолет ТТ, не менее раритетный, но более мощный, занял законное место рядом с трофейным ножом-крисом в тайнике в полу маленькой комнаты). Толяныч с облегчением послал куда подальше желание побриться и завалился на диван, бросив наган рядом. Что-то не так, а вот что? Не вдруг и определишь…

Он полежал, покурил в потолок: вроде бы ничего очевидного, но вот верхнее чутье какие-то стремные сигналы подает. Ага, душок в квартире такой витает, словно бы в его отсутствие здесь спаривались почем зря — много, долго и со вкусом, а потом старательно проветрили помещение. Но отголосочек-то остался «словно эхо прошедшей войны».

Толяныч никак не мог определить, нравится ему этот самый отголосок или нет, как впрочем и того — действительно ли он его чувствует, а не банально глючит. Но это, пусть и виртуальное, напоминание будоражит в душе какие-то темные инстинкты. И вдруг его осенился — а не с этого ли Матрена такая взвинченная? Ревнивость кошки не раз отливалась неприятными эксцессами, которые он поначалу списывал на общепринятое недоверие к настоящим животным. Ну что поделать, если Матрена на дух не выносит большинство его подружек, вот разве что Пичка вроде пришлась ей по душе. Да и то только до столкновения с крепчайшим черепом Саида. А может чего другое чует?