Третий источник - [30]

ПУУХХ! Хлопнуло запланированное шампанское, мысленно уже припасенное Толянычем отпраздновать победу, хлопнуло и промыло все извилины не хуже рекламного моющего средства.

— Фишка тебе так и прет, мерзавец! — Кротельник подмигнул и ткнул его кулаком в плечо. Реакция Толяныча была адекватна. Он протянул Сереге ключи от квартиры:

— Это тебе. Забирай свои шмотки, да смотри там поосторожней. Может, нас уже ждут… — Сказал и поежился, но шампанское, оно шампанское и есть. Игристое.

— Не учи дедушку кашлять. — Крот в ответ протянул две связки ключей. А это тебе. Это от дома, а это от машины. От ментов, если что, думаю, откупишься. Я приеду в четверг вечером. Девку можешь взять с собой. Связь держим через токин, у нас там в Михнево недавно новый ретранслятор поставили. Все, я пошел!

Крот выскочил из машины и, мимоходом чмокнув Ольгу в щеку, скрылся в подъезде. Толяныч переложил наган в бардачок, одернул куртку, вырулил как нельзя более вальяжно, словно за спиной его стоял по меньшей мере шестиосный внедорожник. Ощущение полной нереальности происходящего поднимало такой кураж в душе, что…

Что?..

«Чуешь в себе силу невиданную? Так бери доску-сороковку и…» — мысль вышла прям по старому анекдоту.

— Милая девушка… — Начал он и взял Ольгу за руку. — Что это вы пьете?

— А что?

— Сегодня в программе у нас шампанское и омары! — Толяныч забрал у нее бутылку и отшвырнул в кусты. — Карета подана…

Опустился на одно колено, ему так хотелось подурачиться:

— Вчера Вы были так добры ко мне, что я чувствую своим долгом отплатить Вам тем же… И прямо сейчас!

Остановливаться Толяныч уже не мог, да и не собирался.

— Ну… Повело кота на блядки.

За спиной стоял Крот, видимо услышал последние слова, но Толяныча это абсолютно не интересовало. Он поцеловал девушке ладошку — маленькую и чуть влажную, приятно пахнущую пивом и солнцем — и поднял ее осторожно (вместе с лавочкой? — вроде бы нет…) на руки:

— Пшел вон. — Дружески обратился он к Кроту. — До четверга.

Серега забросил свой объемистый баул на плечо, подмигнул и зашагал вразвалочку к остановке, все так же похожий на разжиревшего теннисиста.

Они проводили его взглядом, переглянулись. Толяныч вздохнул:

— Ну, на брудершафт!!! — И понес к машине. Матрена снисходительно смотрела сквозь автомобильное стекло.

7

Мощные форты Южного таможенного терминала, проплывали справа последний признак города, или вернее, его форпост, где трасса новой Каширки сжимается до одного ряда под дулами спаренных пулеметов. Контрольный участок, где постовые больше похожи на космонавтов в своих тяжелых бронекостюмах.

Однако Серега предусмотрительно снабдил свой Жигуленок маячком-опознавателем, сказавшим милиционерам что-то вроде «я свой, я свой», и Толянычу оставалось только сбросить скорость до требуемых десяти кэмэ в час и проползти мимо поста. Дальше трасса вновь разворачивалась скатертью самобранкой, и можно было втопить педаль газа в пол.

Вырываясь за пределы мегаполиса, словно бы попадаешь в иной мир. Даже солнце, кажется, светит ярче, чем несколько сот метров назад — сказывается простор, от которого в Москве, особенно в ее многоярусном центре, мгновенно отвыкаешь. Каширка расходилась веером в вертикальной плоскости: основная трасса пролегала по эстакаде, вниз уходило шоссе местного значения, словно ромашка, обрамленная лепестками развязок, а ввысь взмывала на ажурных опорах скоростная магистраль класса «супер». Платная, естественно. С высоты эстакады открывался широкоформатный пейзаж ближней пригородной зоны скопление кирпичных особняков, похожих выбитыми окнами на кариозные зубы на фоне весело зеленеющих полей, нескончаемые вереницы опор, тянущих в столицу воду, газ и энергию, очень похожие издалека на шеренги вставших на цыпочки пауков. Смутное время окончилось еще при прошлом президенте, но элита не очень-то торопилась заново обживать свои брошенные виллы.

Толяныч выбрал основную трассу. Деньги имеются, но на скоростном шоссе его задрипанного вида Жигуль будет смотреться довольно дико. И не ровен час, привяжется транспортная милиция.

Москва все дальше уходила за спину, и когда наконец мелькнула за окном широченная лента внешней Кольцевой, запрятанная между двумя метров по двенадцать высотой бетонными стенами с двойным накатом, Толяныч наконец осознал, что позади остались не только город, но и еще кое-что, заставлявшее сознание сжиматься в точку. Осознал и заставил ногу ослабить давление на педаль газа. Нервные окончания, до того натянутые до предела от самых кончиков пальцев и вдоль позвоночного столба, наконец-то чуть подраспустились, и уже не торопили руки принимать боксерского положения. Возле указателя «Видное-30» он притормозил и вышел из машины на узенькую техническую дорожку. Оглянулся назад: отсюда уродливый горб Центра выглядел, как клубящееся грозовое облако, прорезаемое в трех местах длинными вертикальными языками пламени — сжигатели мусора выстреливали каждые десять секунд, а если представить, сколько всякой дряни испражняет столица ежедневно… Лучше не стоит.

Хлопнула дверца и рядом как-то сама собой оказалась Ольга. Сейчас, при свете дня и на трезвую голову, Толяныч заметил, что она не достает ему даже до плеча. Словно специально себя подавая к осмотру, Ольга сделала пару шагов вперед и, опершись о заградительные перила, потянулась, отчего ее растянутый топик ярко-желтого цвета подался вверх, чуть приоткрывая тонюсенькую талию и четче обозначая остроту лопаток. Толяныч оглядел ее как бы заново знакомясь, хотя в ту ночь должен был бы изучить досконально. Одна вот беда — водка память отшибла начисто. Только смутное приятное воспоминание, отголосок…