Третий источник - [134]

Ведьма лениво ковыряла горку всякой зелени и молчала, лишь позвякивание вилки нарушало тишину. Так они и молчали пару минут. Ее терпение лопнуло первым:

— Фант. Почему ты молчишь?

— А что я должен говорить? Благодарить тебя за посильную помощь в деле моего исцеления? Спасибо тебе огромное. — При наличии внутри почти мертвого Фантика Толяныч не чувствовал себя полностью здоровым. Морально он сейчас был слабее младенца, и резкость была формой защиты.

Сигарета дотлела до фильтра, и чтобы растянуть период релаксации еще немного, он взял из пачки следующую и прикурил. Сигарета во рту избавляла от необходимости говорить и делать что-либо, вроде как уже занят. Удобную все-таки штуку внедрил на Руси Петр, честь ему и хвала за это. Собственно, и дураку понятно, чего ждет Лиза.

— Неужели тебе не хочется разобраться в происходящем до конца?

— Нет.

— И не хочешь узнать природу Проводника, его происхождение?

— Нет, нашла чем соблазнять. А зачем? Все, что надо, я и так знаю. Толяныч пристально посмотрел ей прямо в глаза. Лиза сморгнула, словно бы непрошеную слезинку. — А твои Посредники мне не интересны. Совсем.

— Ага. Ясно. — И они опять замолчали.

Толяныча не покидало ощущение, что все, что сейчас происходит, было уже не раз: и этот стол, и женщина с рыжими волосами напротив. И даже эта боль в боку. Словно бы реальность утратила четкие границы, и сквозь нее проступают тени других жизней, других реальностей. Других, и все равно таких же. Круги, круги… Что там Галина-то по этому поводу проезжалась? Кстати, пожалуй стоит звякнуть бабке.

Толяныч ткнул окурок в пепельницу:

— Слушай, твой токин кодирован?

— Конечно. — Лиза вздернула брови, мол, что глупый вопрос. Словно все население Москвы имеет кодированные номера забесплатно.

— Дай-ка, мне нужно звонок сделать.

Она пожала плечами и отстегнула коробочку коммуникатора от пояса, положила на стол фурнитуру. Толяныч приладил микрофон, и холодок граненой горошины отбил охоту звонить сразу же, словно бы опять вернулся в то памятное утро. Но есть такое слово «надо» — напомнил себе и, чтобы немного унять неприятные ощущения, взялся рассматривать навороченный прибор «Радес-4М» совместного с Японией производства. Надо же, даже полный визиорежим имеется… Подавив тяжкий вдох, он назвал номер теть Маши, решив заодно прояснить вопрос и с Кротом.

Долгое время никто не отвечал, потом экранчик слабо замерцал, словно силясь вывести слишком большой объем изображения, но выдавил только несколько узких полосок с бессмысленно радужной окраской. Затем послышался сдавленный шепот:

— Да… Кто это?

— Теть Машь, это я! — С трудом опознав голос, отозвался удивленный Толяныч. — Как у Саши дела, хотел узнать, ну и так, вообще…

Он посмотрел на Лизу яростным взглядом, надеясь, что она поймет и выйдет хотя бы из кухни. Все равно потом сможет проверить, кому он звонил, а при известном усилии и восстановить сам разговор: на это памяти «Радеса» хватит с лихвой. Но Лиза либо не поняла намека, либо сделала вид, а только равнодушно собрала посуду и, открыв пасть мусоросборника, принялась неспешно кидать туда тарелки по одной. Уходить она явно не собиралась. Ну и хрен с тобой, чертова ведьма!

— Миленький, — опознала его теть Маша, — Сашу опять арестовали. А Сергей заходил на днях, на кошку твою ругался, мол, порвала его всего. Он просил передать, что уезжает куда-то. И деньги передал. Спасибо вам…

Потухший голос настолько диссонировал с тем, какую теть Машу привык видеть Толяныч, что просто в голове не укладывается:

— Да что случилось-то, теть Машь?! Ты чего, как из проруби вынутая? Наличие Матрены получило свое объяснение, но сейчас, похоже, это не самое главное — что-то там еще и у Мурзика приключилось. И не иначе, как по нашему же делу.

— Ничего, миленький, все хорошо… Счастливо тебе…

— Да погоди, теть Маша! Мне бы с Галиной словом перекинуться.

— Умерла Галина.

У Толяныча аж кухня завертелась перед глазами:

— Как умерла?!! Когда?!!

— На днях. Инсульт. Она аккурат в это время карты бросала. Ну пока, миленький. Удачи тебе…

Коммуникатор отключился, а Толяныч остался сидеть, словно пригвоздили его к стулу стальною скобой. Умерла! Нехилый список выходит: Пастор при смерти, Бербер готов, Леший ранен. Фантик еле дышит. Теперь вот Галина. И все крутится вокруг него и этого Проводника-Источника, будь он трижды неладен. Значит ни информации, ни нового эм-дюка больше не светит, единственный канал хоть каких-то сведений, вот он, у мусоросборника крутится — рыжая ведьма и темные Посредники за ее спиной. Де-ла-а…

Он принялся закуривать, не обращая внимание на дрожь в руках.

* * *

— А скажи мне пожалуйста такую простую вещь, — сказал он, когда и эта сигарета закончилась. — Какое нынче у нас число? А то я как-то во времени потерялся.

— Двадцать девятое июня. — Услышал он ее чуть шершавый голос.

— А повязали меня… повязали девятнадцатого.

И как наждаком по коже — двадцать девять минус девятнадцать… Получаем… Мать твою!!! А сколько же я проспал?

— Почти полтора дня. — Огонек свечи отражался от полировки стола, от окна, от ее зрачков, и множился, множился… Чуть ли не делением.