Третье пророчество - [4]

Это было самое странное из всех видений, которое Дева Мария показала детям. На горе стоял огромный крест, к которому шла длинная процессия, а во главе ее был прелат в торжественных одеяниях католической церкви. И вдруг ангел возмездия взмахнул рукой, и по процессии был открыт огонь. И прелат, шедший впереди, упал на землю, истекая кровью... И ровно тринадцатого мая восемьдесят первого года террорист из организации «серые волки» Али Агджа стрелял в Иоанна Павла Второго. А потом чудом выживший папа поехал к нему в тюрьму и долго говорил с ним о чем-то один на один. После беседы стало известно, что папа римский простил стрелявшего. Но еще до этого – через год после покушения – Иоанн Павел Второй отправился в Португалию и встретился там с сестрой Люсией. Она прожила долго и умерла в возрасте девяноста восьми лет. Как и предсказывала Святая Дева Мария.

* * *

– Итак, Святая Церковь поставила точку в этой сложной истории... – сказал кардинал, внимательно поглядывая на Торно. Казалось, все это время он подслушивал его мысли.

«Как бы не так», – подумал про себя Торно, согласно кивнув словам кардинала. Он ясно почувствовал полувопросительную интонацию в голосе его преосвященства, словно кардинал проверял, уж не сомневается ли его сотрудник в том, что эта точка действительно поставлена. Кардинал, конечно, был прав в своих подозрениях, и очень хорошо, что он решил не проверять до конца свою догадку. В конце концов, не за этим он позвал доктора Торно.

* * *

На самом деле в истории с третьим секретом Фатимы между тем оставалось много неясного. По крайней мере для Торно.

Пожалуй, главным вопросом оставалось, почему Ватикан так долго не отдавал этот секрет, хотя ведь сестра Люсия передала, что Фатимская Дева разрешила это сделать еще в шестидесятом. Мимо такой нестыковки не в состоянии был пройти ни один исследователь. В том числе, конечно, и Джузеппе Торно, задавшийся этим вопросом еще во времена учебы в Оксфорде. Уж не возомнил ли Святой Престол, будто лучше самой Девы Марии разбирается, что и когда именно предавать огласке на земле? Такая крамольная мысль могла еще прийти в голову студента теологии Торно, – да она, что уж тут скрывать, и посещала его тогда не раз, – но потом, получив работу в Святом городе, он постарался раз и навсегда от нее избавиться.

Другой не менее существенный вопрос заключался в смысле самого третьего предсказания. По версии, которую огласил в двухтысячном году Ватикан, получалось, что третье пророчество следовало трактовать как предупреждение о покушении на главу Святого Престола. Откровенно говоря, эта версия несколько смущала доктора теологии Торно. Ему казалось, что возможное покушение, пусть даже на самого папу, все-таки мелочь для такой фигуры, как Дева Мария. И уж точно мало годится на роль третьего секрета, самого главного из всех.

К тому же еще в восьмидесятом году папа римский, будучи в Фулде, допустил неосторожную утечку информации. Он уже тогда сказал, что третий секрет предвещает огромные перемены для очень многих стран. Сомнительно, что он имел в виду покушение на собственную персону, – Иоанн Павел Второй был человеком крайне скромным. Об этом Торно знал не понаслышке.

* * *

– ... Но наши противники не хотят успокаиваться на очевидном, – задумчиво произнес его преосвященство, и в этом негромком голосе Торно почудился легкий упрек, адресованный лично ему. Дескать, было бы весьма неприятно, синьор Торно, узнать, что вы относитесь к числу этих самых противников... «Нет, – тут же отогнал от себя такую вероятность Торно. – Вряд ли кардинал захотел этой встречи только для того, чтобы понять, что происходит в голове его сотрудника. Точно так же вряд ли Дева Мария решила показаться на земле лишь для того, чтобы предупредить папу о теракте». – В последнее время мы получаем известия, что скоро пустят в ход некие бумаги, которые выдают за дневники сестры Люсии, – скорбным голосом сообщил наконец его преосвященство.

Практически всю свою взрослую жизнь до самой смерти сестра Люсия содержалась в португальском монастыре кармелиток, напомнил себе Торно. В двадцать первом году, как только начинается официальное католическое расследование этой истории, девочку отдают на обучение в Опорто – в монастырский пансион сестер Святой Доротеи. Перед этим ее вызывает к себе и инструктирует епископ Лейрийский Жозе Коррейа да Сильва. Ей строго-настрого запрещают что-либо рассказывать о том, что она видела и слышала во время встреч с Фатимской Девой. Ей даже запрещают говорить сестрам в пансионе о том, кто она сама и откуда приехала. И всякий раз, когда наступает время каникул, епископ Лейрийский приезжает за девочкой и забирает ее с собой. А с сорок восьмого года Люсию перевозят в монастырь кармелиток в Коимбре, там она и живет уже пятьдесят семь лет. То есть все это время она находилась под строгим присмотром Святой Церкви. Что касается ее записей и дневников, то частично они уже были опубликованы...

– Речь, разумеется, идет не о тех записях сестры Люсии, о которых нам хорошо известно, – тут же пояснил его преосвященство, опять уловив, о чем думает собеседник. – Речь идет о каких-то тайных дневниках, – уточнил кардинал. Презрительная интонация, с которой кардинал отозвался о тайных дневниках, должна была свидетельствовать, что его преосвященство, конечно, и мысли не допускает, будто благочестивая сестра Люсия могла вести какие-то записи втайне от Святой Церкви. И тем не менее он не сказал ни слова сомнения о достоверности этих записей. Он не сказал, что сестра Люсия