Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - [94]

Странно, почему он не нападает первым? Вроде бы, вояки такого калибра должны рваться вперед, не давая противнику опомниться… Или это – дуэль с непреложными правилами?.. Или он просто удивлен тем, что я так похож и в то же время не похож на него самого? Нельзя ли этим воспользоваться?..

Чушь! Да, наверное, я странен в его глазах. И что из того?! Он воин, а я не более чем его очередная глупая жертва.

Нестерпимо захотелось еще раз взглянуть на Королеву, на эти точеные плечи и ключицы, на стан, губы, глаза… Удержался из-за стыда и страха быть пронзенным в спину.

И я кинулся на Соперника, будто кончая жизнь самоубийством прыжком ласточкой с балкона девятого этажа…

Он мог встретить мой неуклюжий выпад, небрежно выставив свой меч, а потом насадить меня, как шашлык на шампур, – и это был бы логичный и естественный исход схватки.

Однако меня спасли исключительно мои неловкость и неумение обращаться с холодным оружием.

Я ринулся в атаку, дурацки размахивая своим оружием, и на взмахе моя трясущаяся и ослабевшая от ужаса рука… выронила меч. Я тут же замер, ступни просто прилипли к земле. Но клинок продолжил свой нечаянный и непреднамеренный полет.

Он вошел в тело воина как раз в просвет между ороговевшими пластинами, между грудью и животом (просвет этот то расширялся, то сужался в такт дыханию Соперника). Меч невероятно легко пронзил внутренности и со стуком ударился в позвоночник. Рукоять задрожала. Лезвие торчало наполовину наружу. Меня чуть не стошнило. А воин застыл, кожа его вдруг стала мраморной, взгляд резко потускнел и угас, тонкая струйка крови потекла по пластинам живота, другая зазмеилась из уголка приоткрытого в немом крике рта. Потом воин рухнул навзничь, не издав даже тихого стона. Я стоял и тупо смотрел на убитого, не веря в свою победу. А потом потихоньку поверил – и меня пробрала дрожь, почти судорога.

Но Королева знала, что делать.

Она приблизилась к мертвому врагу, извлекла меч из поверженной горы мускулов, сложила ладони ковшиком и подставила их под бьющей ключ крови. Затем оглянулась на меня и протянула мне полные пригоршни.

Пей, сказали ее глаза. Они блестели. Губы шевельнулись – то ли чтобы подкрепить требование словами, то ли приглашая их поцеловать.

Я не стал отворачиваться. Опустился на колени, но пригубил жутковатый напиток не сразу. Сначала провел ладонью по ее щеке. Она в ответ склонила голову набок, на миг прижав мою руку к своему теплому плечу. А потом, уже настойчивей, поднесла пригоршни к моим губам и снова посмотрела на меня – пей!

И тогда я понял, что готов ради нее на все, а она для меня – вряд ли, но это неважно, важно, что я брошу к ее стопам все, что смогу, и даже больше.

И я пил кровь своего врага.

А потом Королева повела меня к пещерам среди корней титанических деревьев, и там, в прохладе, на белесом покрывале из мягкого мха, я узнал, что до сих пор понятия не имел о том, что такое любовь.

Так я стал королем.

3

Мы все еще жили в пещере под корнями дерева-великана.

Королева родила примерно через неделю. За весь период ее стремительной беременности я как угорелый носился туда-сюда в поисках пищи. Рвал для нее фрукты, собирал ежевику – каждая ягода величиной с апельсин, – таскал грибы, достойные служить пляжными зонтами где-нибудь на Золотых песках, но Королеве требовалось мясо, и я соорудил из своего ремня пращу. За двое суток я научился пользоваться ею так, чтобы камень не попадал мне в голову. Сообразил, каким образом раскручивать ремень для увеличения начальной скорости нехитрого снаряда. Улучшил меткость. И вскоре стал профессиональным истребителем порхающих тварей – бабочек, стрекоз и даже мелких птиц. И все равно еды не хватало. Труп убитого мной Соперника мы обглодали до последней косточки. Странно, но сырая плоть его напоминала вкусом копченую курицу. Тело воина не успело даже завонять, по-моему, оно так бы и тлело медленно, скорее высыхая, нежели разлагаясь. Но не только мясо пошло в ход, Королева приспособила куски панциря и череп под посудину, из костей выпилила о камни ножи и иголки, а я ухитрился смастерить из лопатки довольно удачную расческу – для Нее, естественно. Первый подарок любимой, оцененный ею по достоинству.

Один раз я нарвал букет цветов. Конечно, она обрадовалась им. В смысле, как салату. Кажется, в красоте вещей ее больше волновала целесообразность. Мое смущение продолжилось может с полчаса. Потом я стал дарить ей букеты из щавеля.

Берцовая кость соперника превратилась в гарпун – я натер два кровавых мозоля при его изготовлении, – которым подкарауливал рыбу в заводи ближайшей речушки. Почти каждый вечер мы купались там, но всегда осторожно и с оглядкой. Нередко моя спутница и любимая внезапно пугалась чего-то, что ускользало от моего внимания. Настораживалась, а потом чаще всего хватала меня за руку, и мы спешили в укрытие среди корней. Обычно я так и не успевал заметить и намек на угрозу извне, но следовал ее порывам только потому, что верил ей безоговорочно.

Когда нам приходилось бежать, ее громадный живот жутко колыхался, мне становилось страшно и беспокойно, но она не позволяла замедлить шаг…