Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - [35]

Я поднялся с трудом. С другой стороны скалы – обрыв. И там толпится мой народ. Я не слышал ни одного отдельного голоса, лишь срывающиеся, как вздохи, вопли. Всех привели, чтобы видели мое унижение. Мою смерть.

– Покорись, святой отец…

Я обернулся к парню, которого приметил, не успев узнать, пару мгновений назад. Буйные черные кудри его прятались под пестрой чалмой. Щеки впалые, в глазах бьется огонь безумия. Стройный стан закутан в грязный плащ с вышитым полумесяцем. Мне, кажется, говорили, что сейчас его зовут Искендер. Голос его дрожит:

– Покорись, святой отец. И милости у Челеби проси, прощения…

– Я покорен, пресветлый князь. Покорен государю одному и каждый день молю Его о милости и прощении. Все, что станет, будет по воле Его.

– Убьют тебя! И не постесняются же! И тогда зачем все это было? Почему сдали город? Почему примирились? Ты же ведь захотел так – покориться воле Божьей…

– Покориться воле свыше – это одно. А покориться земным хозяевам – другое. Жаль, что не научил тебя видеть разницу, Александр… Уйди прочь. Стыдно на тебя смотреть.

Я снова опустился на колени и сплел пальцы в молитве. Сильно зажмурил глаза, чтобы не видеть слезы того мальчишки, которого любил как сына. Господи, если ты еще слышишь меня, сохрани парня! Не откажи в милости своей и его отцу, по твоей воле царю и самодержцу болгар. Дай силу и упование тем, чьи вопли и плач слышу в сей миг. Господи, не за себя прошу, мой путь окончен…

Кто-то лает на своем варварском наречии. Грубая рука палача жмет голову к плахе. От подножия скалы хором кричат от ужаса. Поднимаю веки и тут же жмурю глаза от блеска поднятого надо мною лезвия…

– Семнадцать тридцать. Рабочий день окончен.

Тихий и журчащий женский голос прервал медитацию и прогнал видение прошлого, нежно притягивая сознание к настоящему. Яркое освещение над столами в читальном зале погасло, оставляя только парящие прожекторы возле вертящихся стеклянных стеллажей с рукописями. Минорная клавирная музыка, брызжущая из динамиков, сменилась игривыми народными напевами. С гулом включились климатизаторы, насыщая воздух ароматом мяты.

Я посмотрел на столешницу бюро, на раскрытую передо мной книгу. На левом поле страницы – капли крови из носа. Бывает, когда я вхожу в транс. Три маленькие золотистые капли, блестящие, словно киноварь. Уже тысячу лет минуло, а никак не привыкну к цвету своей крови. Осторожно промокаю капли рукавом мягкой хлопчатобумажной рубашки. На странице остается лишь немного матового блеска – почти не видно.

Я поднялся и вместо широких мраморных ступеней, ведущих к кабинету, направился к одному из эскалаторов на выход. Я опаздывал. Нужно было всего за полчаса добраться до места встречи, а фиеста на улицах, наверное, меня задержит.

Проходя мимо кабинки привратника, я кивнул, хотя давно уже убедился, что видеть меня он не может. Молодой человек, вероятно ревностный атеист, как всегда глядел сквозь меня с легким удивлением – словно сквозь дуновение ветра.

Я сунул карточку в замок массивных дубовых врат. Через секунду дисплей мигнул: «Евтим: святой: главный библиотекарь Тырновского канского книгохранилища. Спасибо Вам за сегодняшний труд, желаем приятного отдыха!» Врата распахнулись, и навстречу, будто волшебный водопад, хлынул свет уличных феерий.

Мне потребовалась пара секунд на то, чтобы преодолеть легкое замешательство, которое овладевало мной всякий раз, когда я выходил на улицу. Потом ступил на плавающий тротуар по направлению к «Самоводской». Тротуар был выложен из треугольных плит розового кварца, отлично отполированного. Под слоем кристалла в пядь толщиной располагались крохотные прожекторы мостового освещения, образующие небесные созвездия. Я взирал себе под ноги, стараясь распознать Орион и Малую Медведицу с ребячьим энтузиазмом начинающего звездочета. У драконов-зодчих утонченный вкус.

Я покинул «звездный» тротуар со вздохом сожаления и перешел на следующий, что вел плавно вверх. Медленно обогнул центральный городской монумент. Тройная скульптурная композиция во славу змеев-покровителей. Первая изображала житные поля Добруджи. Крупные колосья с янтарными зернами, над ними – аметистовая статуя летящего дракона, который прогоняет бурю и град. Вторая из белого мрамора – овечья отара в низинах Фракии, за которой присматривает тщедушный змей-чабан. На третьей три дракона в хороводе мнут виноград, выжимая сладкий сок. Патетично и анахронично – на винокурнях уже века как не появлялся змей…

Тротуар изогнулся горбом и повернул мимо парка-площади «Велчова завера». Ветерок тихонько шумел в ветвях вековых деревьев. Из-за послеобеденного дождя по плиткам аллей кишели дождевые черви. Я ступал осторожно, чтобы не раздавить кого-нибудь из них.

Слава богу, вокруг все еще было пустынно и тихо, городское веселье только-только начиналось. Над головой порхали птицы, пышные кусты норовили вцепиться мне в бороду. Молодая женщина с ярко-красными волосами и с венком из роз корпела над аллеей фиалок. Заметив меня, она выпрямилась и одарила меня ослепительной улыбкой, хотя знакомы мы бегло. Она – дива-хранительница парка. Я никогда не спрашивал ее, почему она решила покинуть леса и перебраться в город, но радовался тому, что она может видеть меня достаточно отчетливо, что позволяло нам поговорить.