Третье пришествие - [41]

И, кажется, перемудрили. Встреча двух осторожных политиков на большой дороге едва не сорвалась. Шеф ФСБ опоздал минут на двадцать пять. Я уж начал собираться восвояси, когда из пестрой вереницы транспортных средств вывернули два довольно грязных «Патриота». Без мигалок, с самыми обычными московскими номерами. Подозреваю, что внутри они были гораздо серьезнее, чем снаружи, но снаружи выглядели весьма непритязательно. Маскировка, плюс патриотическая приверженность отечественному автопрому… Похвально, похвально. Потому что не нахально.

Обе машины свернули на обочину, не доезжая до остановки. Из первой выбрался главный попечитель безопасности всея Руси. Осмотрелся. Неторопливо подошел к скамеечке. Буднично поздоровался, сел рядом. Извинился за опоздание.

— Видите ли, в центре опять демонстрация.

— А, — сказал я. — Требуют хлеба и зрелищ?

Крючканов вежливо улыбнулся, махнул рукой, и обе машины сдали назад.

Под пластиковым навесом остановки кроме нас оказались немолодая, но пребывающая в хорошей форме стюардесса, двое подростков, явно сбежавших с уроков, и неряшливый, сильно пахнущий мужичок с авоськой, в которой звякали стеклянные сосуды. Все они наверняка уже находились под прицелами двух охран: и моей, и Крючканова. Я, как и шеф ФСБ, подозревал в этой публике чьих-нибудь шпионов, хотя шпионам всех стран тогда должно было быть совсем не до нас.

Дул прохватывающий февральский ветерок. Крючканов поднял воротник пальто. Достал носовой платок. Высморкался. В общем, предоставлял инициативу мне, несмотря на то, что о встрече просил он. Мне это не понравилось, и я вернул мяч на его половину поля.

— Не простудитесь, Виктор Васильевич?

— Да не должен. Здоровье пока есть.

Крючканов посмотрел в безоблачное небо. Я усмехнулся.

— Смелее, Виктор Васильевич.

— Попробую. Не знаю, имеет ли смысл, но на всякий случай примите мои извинения. За наше участие в формировании вашей группы.

— Не знаю, имеет ли это значение, но не принимаю.

— Что ж, вполне можно понять, — сказал Крючканов и снова замолчал.

Мимо нас в сторону аэропорта тек плотный транспортный поток. Мы оба знали, что количество рейсов в города, расположенные восточнее Урала, увеличивалось с каждым днем. Все, кто имел такую возможность, покидали Москву. Согласно настоятельным рекомендациям правительства, которые подготовили Фима с Димой и послушное нам МЧС.

Подошел автобус. На его борту подозрительно добрый волк и не в меру раздобревший заяц совместно поедали чипсы из тамбовской картошки. Стюардесса, мужичок и подростки волка не испугались и уехали. Вместо них высадился наголо обритый молодой человек в лягушачьего цвета штанах и в красной лыжной куртке. С независимым видом огляделся, цыкнул зубом, вынул сигарету и неторопливо закурил. Потом вразвалочку зашагал к ближайшему дачному поселку. Видимо, для того, чтобы восполнить извечную нехватку мужского населения. Крючканов проводил его взглядом. Как мне показалось, не без зависти.

На остановке больше никого не осталось. Как ни крути, единственным собеседником оказался я, некто Черешин.

— Владимир Петрович! Аудио- и видеоконтроль вашей виллы снят. Вашей квартиры — тоже. Работает только охранная сигнализация и внешние камеры. Группа Алисы Георгиевны поступает в ваше оперативное распоряжение.

— Этого мало. Кончайте закулисные игры начисто. Право, не время для шалостей, когда на нас такое, — я кивнул вверх, — валится.

Крючканов поднял носатое лицо и зажмурился от яркого солнца. В небе гудел набиравший высоту «Боинг» каких-то авиалиний.

— Если вы считаете, что я большой любитель дворцовых интриг, то зря. Многое катится по инерции, а инерция у нас огромная. Да и трудно проводить уборку, когда из каждого ящика секреты сыплются.

— И скелеты? — не удержался я.

— Не без того, — холодно ответил он. — После Феликса Дзержинского наша организация во многих руках побывала. Не скрою, и сейчас любой сотрудник может оказаться перед дилеммой: либо закон, либо приказ. В кадрах остаются те, кто выбирает второе.

— А моральные принципы?

— Моральными принципами поступаемся не только мы. Могу напомнить и ЦРУ, и Моссад, и британскую Ми-6. И немцев с французами, если их припекает по-настоящему. Спецслужбы остаются последним средством против угроз, с которыми государство в рамках действующего законодательства справиться не может. Но мы — инструмент, Владимир Петрович. Одним и тем же топором можно рубить как дрова, так и головы. Вас беспокоит угроза государственного переворота со стороны ФСБ?

— Вот-вот. В мутной атмосфере после взрыва.

— Вы не одиноки. Знаете, когда к власти пришел Андропов, выяснилось, что кроме закручивания гаек верхушка КГБ ничего толкового предложить не в состоянии. Для политических реформ не хватало смелости, а для экономических — знаний. Между тем, требовалось и то, и другое. Уверяю вас, это неприятное открытие многие помнят.

— То есть не все?

— Всегда можно найти людей, которые считают, что власть нужно сначала брать, а потом уж думать, что с ней делать. Такие вполне могут снова наступить на грабли.

— Но как же вы работаете с этаким-то аппаратом?

— Ну во-первых, аппарат не весь такой. А во-вторых, я работаю с тем, что есть. Нельзя же всех уволить.