Требуюсь Я! - [36]

Значительных взглядов, брошенных на Максима – 10–12.

Взгляды напоминают, что сегодня меня чуть не сожрал лев, поэтому я больше не курю. Что «бросить курить» – это трудное дело, к которому муж несожранного должен проявлять уважение. Приносить несожранному чай. Смотреть на него с жалостью. С почтением.

И что мне бросить курить – это наше трудное общее дело.

Глава четырнадцатая. Не курить легко

Бросать курить неправильно.

«Я бросила курить» звучит как будто я дала честное пацанское слово, что больше никогда не буду курить, провалиться мне на месте.

Я не могу бросить курить: это давление, а я ненавижу, когда на меня давят!

Ненавижу что-то обещать!

Ненавижу что-то обещать себе.

Обещание, данное другим людям, неприятно нарушать, хотя всегда находится много оправданий. Обещание, данное самой себе, еще хуже: нарушишь и чувствуешь себя… кем? Правильно, на букву «г».

Поэтому я не «бросила курить» (это обещание), а «перестала курить».

«Я перестала курить» звучит как будто «Минуточку, я вам ничего не обещала. Я свободный человек: хочу – курю, хочу – перестала, хочу – опять курю… Вот еще, буду я давать обещания! Я что хочу, то и делаю, отстаньте».

Я не курю, я перестала курить. Мне это очень легко.

Другим это тяжело, у других нет воли.

Но надо продолжать бизнес. Хотя очень трудно продолжать бизнес без сигарет. Потому что курение – это что?.. Это момент сосредоточения на себе, на своих мыслях.

Кроме того, у курящих не бывает Альцгеймера.

…Но надо продолжать бизнес без сигарет.

И вот моя кандидатура 3.

Ну, теперь уж мне – ура! – повезло! Она – лучший учитель в городе, работает в самом престижном Центре по обучению детей английскому. Чтобы записаться туда, родители стоят в очереди.

Центр находится напротив моего дома, вход с Фонтанки.

Мне порекомендовали ее, а ей порекомендовали меня.

У нее требование: она будет у меня работать в удобное для нее время.

У меня просьба: можно ли мне тихо посидеть на задней парте во время ее занятия в самом престижном Центре и посмотреть, как она учит детей английскому.

Мы вели переговоры через знакомых, и мне передали как будто шифровку: «Центр. В коридоре. Среда, 12.00. Не опаздывать».

Моя знакомая, что порекомендовала мне эту учительницу, сказала: «Ты ее сразу узнаешь, она такая… настоящая первая учительница» и «Если хочешь, приходи, покажу тебе фотографию». Эта моя знакомая, старая и одинокая, всегда говорит небрежное «если хочешь», но это показная небрежность, на самом деле она обрадуется, если я приду.

Я пришла. Она показала мне фотографию.

Я думала, она покажет мне мою будущую учительницу, но она показала мне свою первую учительницу на фотографии 1936 года: юбка, кофта, волна вьющихся волос над чистым лбом… Хорошее лицо.

Как было сказано в шифровке, я пошла в Центр в среду, к двенадцати.

Я сразу ее узнала! Юбка, кофта, волна вьющихся волос над чистым лбом, хорошее лицо. Первая учительница в 2016 году выглядела в точности как первая учительница в 1936-м, восемьдесят лет назад! Говорит настойчиво. Глаза. Такая… учительница. Вьется вокруг с настойчивым шепотом, и ты сам не замечаешь, что уже открыл тетрадь и написал «Двадцать первое января. Классная работа», и руки на парте, ждешь дальнейших распоряжений.

Я подошла к кабинету и приникла ухом к двери: «…Возьмите в правую руку карандаш… найдите в первой строке букву «D». …Подчеркните все буквы «D». …Найдите букву… Подчеркните букву…»

Я заглянула в класс, сделала вид, что ищу своего ребенка и плохо знаю, как он выглядит, – и быстро рассмотрела всех детей: они спали с открытыми глазами и карандашами в руках. Им было скучно. Хорошие способные дети: шестилетние, а уже умеют спать на уроке с открытыми глазами.

После урока я познакомилась с настоящей первой учительницей: оказалось, у нее очень твердые взгляды на жизнь.

Одна часть моей личности считала себя ее ученицей, слишком кивала головой, преданно смотрела в глаза, а другая часть моей личности (помните, робкая непутевая Лидка и уважаемая Лидия Сергеевна) обсуждала методику преподавания.

– Линейка в левой руке, карандаш в правой – это прекрасно… Но у меня немного другая концепция. «Шалтай-Болтай» – это счастливая школа: чтобы дети читали английские книжки для счастья, запоем, чтобы их не могли дозваться обедать.

– Читать запоем? А как же учеба?

Это прозвучало недоброжелательно. Как будто чтение и учеба – соперники или даже враги. Как будто мы с ней соперники.

Не буду обращать внимания. Но это я решила, а одна часть моей личности, независимая, сказала ей прямо:

– Но ведь прошло уже полгода! А они все еще подчеркивают букву «D». Полгода потрачено на то, чтобы отбить охоту к буковкам навсегда, заставить особенно ненавидеть английские буковки. А мы за месяц занятий научим читать, чтобы дети уже прочитали «Три поросенка».

– Глупости.

– Наши дети будут подготовлены к жизни лучше других. Читающий ребенок защищен и счастлив, у него есть весь мир и коньки в придачу.

– Глупости. Нет таких методик, чтобы читать запоем. И при чем здесь коньки? Глупости говорите.

Ох. Не знаю, как вы, а я очень обидчивая: я цитирую Шварца, а она называет Шварца глупостями. Я собираюсь платить ей зарплату, а она называет мою методику глупостями. Она ведь не знает, что у меня нет методики.