Требуется сообщник - [9]

Не переставая отдавать распоряжения, Еремей поправил корону и сел на почетное место во главе П-образного стола.

Женька слегка ошалела от всех этих событий и сидела тихо как мышь, стараясь игнорировать многозначительные взгляды Елисея.

«А какого черта! – сформировалась в ее голове первая здравая мысль. – Черт знает куда попала, так хоть с настоящим царевичем пообщаюсь. Каждый день, что ли? Да и парень ничего. Блондин, голубоглазый, высокий, красивый, из хорошей семьи. Бородка у него, правда, дурацкая, но, может, здесь так положено».

Она сделала вид, что смущена, и робко улыбнулась. Это сработало. Окрыленный Елисей приободрился, и вскоре завязалась светская беседа из серии «надолго-вы-к-нам-нынче-чудные-погоды-стоят».

Все уже сидели за столом, когда вошел Первоцвет. Женька вытаращилась, а затем прыснула, представив царевича рядом с Забавой, но Елисей предупреждающе наступил ей на ногу, и девушка обуздала смех.

Первоцвет был роста невысокого, метр шестьдесят, не выше, полненький и розовощекий. Было заметно, что борода растет плохо, так, пушок жиденький – Женька даже посочувствовала, наверняка царевич переживает. Вид у царевича был несколько смущенный, но взгляд умный, только очков не хватало – и все, был бы вылитый заученный студент. Каштановые волосы зачесаны на лоб, и Женька была готова поспорить, что он ими прыщи прикрывает. Но в целом впечатление о царевиче сразу складывалось благоприятное.

– Здравствовать всем вам, – Первоцвет поклонился в пояс Еремею с Ильей, потом Забаве и Елисею. При взгляде на последнего почему-то привычным жестом тронул нос, но тут же взял себя в руки.

– И тебе здравствовать, гость дорогой, – кивнул в ответ Еремей, словно и не виделись они пять минут назад. – Проходи за стол, на почетное место, отведай чем бог послал, да и расскажи, что занесло тебя в наши края.

– По делу я, ваше величество, – отозвался Первоцвет, садясь на указанное место, рядом с Забавой.

Начался пир. Помня уроки истории, Женька удивилась, как это женщины с мужчинами за столом, однако сразу прикинула, что, скорее всего, это нечто вроде семейного обеда, и успокоилась. Елисей вел себя выше всяких похвал и, накладывая в Женькину тарелку соловьиные язычки в сметане, пояснил, что побывал в разных странах, там и «научился с женщинами общаться».

Последнее высказывание прозвучало как-то двусмысленно, но у Женьки уже много часов во рту крошки не было, и она просто наворачивала еду, ухитряясь при этом улыбаться царевичу, наблюдать за застольем и более-менее соответствовать местным правилам этикета: ложку не облизывала, руки о скатерть не вытирала, а кости кидала под стол, искренне сочувствуя тем, кто будет потом убирать это свинство.

Соловьиные язычки проскочили, даже вкус не разобрала. Перепелка оказалась вкусной, и костей от нее практически не осталось, так, на один зубок. Зато лебединую ножку сбагрила под стол почти целиком – разочаровалась. Мамина утка с яблоками и то вкуснее. На гарнир поискала картошку, но ту, судя по всему, еще не изобрели, и пришлось хомякать пареную репу, оказавшуюся, к удивлению, вполне приемлемой на вкус.

Вскоре Женьку раздуло, как объевшегося поросенка, а блюда все меняли. Она благодушно догрызла заячью ножку и переключила внимание на окружающих. Елисей шепотом рассказывал о тех, кто сидел за столом, и Женька едва сдерживала смех.

– А твой брат один наследник? – рискнула она.

Илья был похож на царя гораздо больше Елисея и, если честно, то и Еремея. Классический русский витязь, прямо бери, и на картину Васнецова отправляй.

– Точно, – нехотя признался Елисей. – Отец царство бить не хочет, в одни руки передаст.

– Ясно. Майорат, значит. А ты как же?

– Как. Дружину водить буду, – буркнул Елисей.

– Ух ты! – Женька едва не подавилась. – Настоящую?

– Еще какую! – Царевича явно приободрила ее реакция. – Пять тысяч войска. Сижу, как дурак, воинские науки изучаю.

– Надо же, какой ты умный, – выдала Женька любимую женскую фразу, сработавшую и на этот раз.

Расправив плечи, Елисей принялся посвящать девушку в тонкости конного строя. Через пять минут, наслушавшись, Женька продолжала кивать в нужных местах, а сама вернулась к осмотру царской семьи.

Илья сидел с непроницаемым лицом, вежливо прихлебывая брагу из ковшика. Первоцвет переговаривался с Ильей и Еремеем, то краснея, то бледнея, то синея.

«Грибы, что ли, несвежие? – насторожилась Женька и прикинула, сколько слопала этих самых грибов. – Не. Не должно. Я б иначе давно кони двинула».

Загадка цветообразования решилась через минуту.

– Слушайте все! – Илья грохнул ковшиком об стол, и чавканье смолкло.

Вместо него раздались звуки торопливого глотания, один боярин захрипел, ему дали под дых, и кусок репы, вылетев из глотки, шмякнулся о противоположную стену и сполз вниз.

Илья встал и властным взглядом обвел зал. Сразу видно, на царя парень учится.

– Царевич Первоцвет спросил разрешения заслать сватов к сестре моей, Забаве! – возвестил Илья. – Что скажете, бояре и гости дорогие?

Ответом был согласный рев. Породниться с царской семьей каждый из присутствующих бояр был не прочь, но, с одной стороны, Забава в семье младшенькая, особых щедрот ждать не приходится, а с другой – у Первоцвета царство на пересечении торговых путей, что означало нехилое снижение налогов купцам, которым покровительствовали бояре, и отсутствие войны. Для родни расстараются, все углы сгладят, и басурмане, буде таковые на Русь попрутся (мало ли, что там в голове у кого переклинит), лишнее препятствие по пути встретят. А что придется в приданое городишко какой отдать, так и пес с ним. С русских земель все одно никуда не денется.