Травница - [18]

— Халвен, — я игриво ему улыбаюсь и впервые называю по имени. Это его обескураживает и, потеряв контроль над собой, он удивлённо дёргает бровями и слегка подаётся вперёд. Но потом резко сводит их и складывает руки в замок. — Я в твой чай настойку из Пьяного Матроса добавила.

Об этой настойке здесь знает каждый мужик, так как женщины часто используют её для снятия головных болей — дешёво и эффективно. А для мужчин же болезненно и опасно. Но до Халвена дошло не сразу, а спустя мгновение. Взгляд его сделался диким, сам он весь позеленел. Мужчина так неверяще сначала посмотрел на ехидно усмехающуюся меня, а потом на чашку. Ах, бесценно.

На то как Труда с криком раненого вепря бросилась к мужу, я уже не смотрела. Илкей не мог понять, что произошло и что делать: то ли к «дяде» своему бежать, толи меня останавливать.

Уже за дверью я крикнула о том, что я весьма щедрая и на отвар не скупилась. Ответом мне был рёв, но непонятно чей. А потом я бежала до Тивы сломя голову, не забывая оборачиваться: проверя, не бежит ли кто за мной с топором.

* * *

— Девонька, мне бы чего от суставов — уж сильно на погоду ноют…

— Настойка из кленовых листков весьма хороша.

— А ещё что?

— Ну, настойка из берёзовых почек и… А, вот мазь из цветков каштана!

— А как ты делаешь мазь из каштана? — умильно интересуется бабушка Софа.

Я неуверенно оглянулась на очередь за ней — все недовольно сверлили её спину злобными взглядами. Устали они — устала и я. Вот уже добрые полчаса баба Софа мучила меня расспросами. Началось всё с «чего-то от головы, девонька», потом как-то перешло на «вот спина у меня болит» и дошло до суставов. Расспрашивала она подробно о каждой мази и настойке: как я её делала, из чего, где ингредиенты нашла, в каком часу, и чуть ли нечто на мне было надето. В принципе ничего сверхсложного в объяснении приготовления не было. Но повторять в десятый раз одно и то же утомляло, ведь в большинстве своём простые мази и припарки делаются одинаково. Для мази берётся свиное сало (прошло много времени, прежде чем я перестала кривиться при виде него) и топится на медленном огне. Затем в посуду кладутся травы и заливаются растопленным салом, ну и выдерживаю его от пятнадцати минут до нескольких суток или недель. Припарки же — налил кипятка и готово.

Я бы могла поторопить бабушку Софу — но с ней лучше не ссорится. С виду она такой милый ангелочек с платком поверх седых волос, но только попади к ней в немилость… Дня два назад, когда мы с Укко на пару ходили за покупками, стали свидетелями, как женщина ссорилась с мясником. Это нечто! Её голос, наверное, слышно было в конце деревни, а выражения какие она подбирала! Ух, Укко даже завистливо присвистнул. Мясник же поначалу отгавкивался от неё, но когда та начала накидываться на него, отошёл за прилавок. Казалось, она глотку готова ему перегрызть, бедняга мужчина даже начался на ножи оглядываться. А все из-за того, что тот её поторопил. Так что я хоть и устала, но вежливо продолжала отвечать на все её вопросы. Но в итоге баба Софа заявила:

— Ну, ясно. Дайка мне настойку из ромашки.

Отвернувшись за настойкой, я вежливо про себя помянула бабушку неприличным словцом. Я тут перед ней распиналась про одно, про второе, а она берет третье! И главное, без всяких вопросов. Работать с людьми — ужасно сложно и утомительно. Сейчас я осознала и зауважала всех продавцов.

— Вот, возьмите. С вас один сребреник.

Меня просквозили недовольным взглядом, но елейно спросили:

— А уступить бабушке?

— Полсребреника? — быстро с надеждой спросила я.

Мне довольно хмыкнули и положили одну бронзовую монету. После её ухода я облегчённо вздохнула, но силы покинули меня вместе с ней. Уйду сегодня раньше обычного…

— Мне, пожалуйста, настойку из каштанов.

— Да, конечно. — И я снова принялась за работу.

После моего «скандального» переезда — жизнь изменилась. Теперь на мне лежало больше ответственности. Раньше я лишь собирала немного ингредиентов и готовила пару компрессов или настоек. А сейчас я сама платила за комнату, еду, склянки и за аренду прилавка на рынке — трат было много. И чтобы не уйти в минус приходиться увеличить количество, скорость и эффективность «производства». Но и спрос на мои лекарства стал большим. То, что я выносила на торговлю — раскупалось в тот же день.

Несмотря на это все, имелся и огромный плюс — независимость, особенно финансовая. Меня ни в чём не ограничивали и не следили. Я не отчитывалась и не рапортировала о пройденном дне или что я сделала. Мои арендодатели были весьма понимающие и тактичные. Никогда мне ничего не навязывали и, за это я была им благодарна. С ними я смогла отложить весьма приличную сумму.

Также я начала откладывать деньги. Запасайся на чёрный день, будь всегда настороже — взяла себе за правило. В этом деле мне очень помогали индивидуальные заказы. Я брала их если позволяло время, и я знала, как это готовить, или предлагали хорошую плату.

Самым интересным был заказ от молодого приезжего купца. К обеду, когда я уже «закрылась» и шла в сторону дома, ко мне подошёл медноволосый, хорошо одетый мужчина. Он был красивым, но бледен и с таким несчастным выражением лица и так напоминал побитого щенка, что моё доброе сердечко сжалось и сделало для него исключение. Мужчина ничего не говорил, а лишь протянул небольшой листок бумаги. На нём красивым почерком было написано: «Велико Уважаемая, Елена! Прошу спасти меня от позора и отказа невесты». Ещё не понимая, как именно я должна его спасти — скептически подняла бровь. Он же передал мне вторую записку: «Давеча, по приезде, узнал, что хвор я на болезнь интимного характера». Это я перечитала несколько раз, а потом посмотрела на «жениха». Покраснел он похлеще Яримы. Но сочувствия или жалости он от меня не дождётся.