Травница - [11]

И пока я решила помалкивать и не обострять отношения.

Душа радовалась, когда Труда уходила продавать мои мази на ярмарку. Это означала, что она как минимум задержится до позднего вечера, и я смогу морально отдохнуть. То, что она темнила — не осталось незамеченным: делила она не поровну и мне доставалась даже не треть. Ещё одна галочка к желанию переехать, но эта благодарность…

Время в её отсутствие я посвящала себе и домовому. Мы читали, убирали дом или просто ходили гулять.

Отвёл он меня как-то к озеру, на солнышке понежится: «а то бледнющая как упырица». Эти деньки я буду хранить, как одни из приятных сердцу воспоминаний! Мои эмоции хоть и были весьма блёклые из-за чая, но тогда я впервые за последнее время по-настоящему веселилась и радовалась. Да, чай вошёл в привычку: внутри меня завелась давящая мысль, что без него я попросту не справлюсь и сломаюсь…

Так вот, в тот день Укко рассказывал мне смешные истории: свои и те, что услышал от других домовых, а я наслаждалась отдыхом.

Мой словарный запас пополнялся такими словами, как ветрогонка, волочайка, раструперда, божедурье и тд.

Озеро было совсем недалеко от деревни, я часто сюда приходила за травами, которые растут лишь у воды. И вот в такие свободные расслабленные минуты, осознаешь как оно прекрасно! Большое, гладкое и чистое-чистое, как зеркало отражало небосвод и казалось, что ты не в воде, а плывёшь по облакам. Рядом, на серебристом песке, росли высокие грустные ивы. Роскошные, они укутывали тебя в свою тень, пряча от палящего летнего зноя.

Вигт ворчал, ругался и пытался меня вытащить на солнце:

— Ты белее песка, девка. То в тени, то из озера не вылезаешь, точно тот вуморт.

— Не белее твоей бороды. — весело передразнивала его я. — И кто такие вуморты?

— Какая говорунья! Как привяжу за волосянки к Иве.

— Если допрыгнешь. — Показываю ему язык.

За нашими привычными и так любимыми мной перепалками, не замечаем, как со стороны деревни навстречу шёл гном. Промелькнула шальная мысль, что это Халвен. Но Укко недовольно нахмурился и впился взглядом в незнакомца, но потом хитрюще покосился на меня:

— Смотри кто идёт…

Светловолосого, краснощёкого парня с россыпью веснушек и янтарными глазами — Ярима, сын одного из местных купцов. Их тут много…

Про таких, как Ярима говорят — парень хоть куда! Работящий, добрый и богатый — завидный жених, по словам Труды. Приметила я его ещё в том месяце, часто он встречаться мне начал. И взгляд его постоянно чувствовала на себе, а как посмотрю в ответ — так он быстро отвернётся и делает вид, что ни при чём. Вот я и поинтересовалась у Труды про него.

Парень остановился в паре метров от меня: стоял, мялся, переступал с ноги на ногу и явно волновался.

— Привет. — Нарушила я первая молчание, сбоку раздалось ехидный хмык. Угадаете чей?

Парень резко дёрнулся, словно от кнута и перепугано уставился на меня. Атмосфера стала давящей и неловкой, так что я решила подойти к нему. Но тот, заметив мои манипуляции, резко поставил корзину на песок:

— Тебе. — Буркнул и след его простыл.

Я так и застыла, не успев понять, что произошло. Укко же деловито направился к корзинке и начал осматривать её содержимое.

— А-а-а что это было? — неуверенно обратилась я к нему.

— Хахаль это твой был.

— Я серьёзно…

— Дурында, совсем не поняла, да? — привычно забурчал на меня вигт, но в этот раз были слышны довольные нотки. — Хлопец гостинцы принёс, видать к сердцу припала. Вон как хороши.

Я молчала — слов не было, а домовой продолжал:

— И баранки, и пряники и леденцы. Видать знает какая ты прожорливая.

— ЭЙ!

— А что не так?

— Мы договорились не распространяться об этом!

На это вигт закатил глаза — у меня научился.

— Ты-то носом не вороти! Жених-то хорош, купчий сын и внук старосты.

— Он-то хорош — на две головы ниже. — и правда корзина была полна сладостей. Моих любимых. Ах, я иногда так скучала за разнообразными «земными» конфетами. Сахарные, карамельные, с кислинкой, с горчинкой — выбор на любой вкус. А тут в основном пряники да мёд, леденцы уже роскошь и праздник.

— Это просто ты расщеколда длинная.

— Он младше на пять лет. В нашем мире это не законно. — Привожу контраргумент.

— Ну да, ты права — как-то быстро согласился Укко, но потом гаденько добавил: — он может и помоложе себе найти.

И противный же этот домовой!

* * *

— Ну что? Я же говорила, что будет от неё толк! — доказывала Труда. — А ты все хотел её в поле оставить. Мол, на вуморта похожа — проблем не оберёмся. Вон как оно вышло.

— Ну говорила, ну хотел. — Холодно отвечал ей Халвен.

Наступил самый жаркий месяц лета, и я отвоевала себе пару выходных от работы, чтобы не загнуться в поле. Блондинка продолжала надоедливо брюзжать: «Совсем расслабилась, а кто настойки делать будет? На что ты жить собралась?». Справедливости ради: я работала с рассвета до утра в последний месяц, словно конвейер, штамповала припарки и отвары. А ей было все мало. Вот и не стала её слушать, а просто взяла себе отгул и забила — хотя бы руки отдохнут. Ушла я спозаранку, оставив записку, что буду к вечеру. Но новые ботинки через пару часов натёрли ноги в кровь. С неохотой я развернулась обратно к «Дому».