Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию - [20]

Несколько месяцев спустя в жутко холодный зимний день она была одна в мрачном пространстве вне времени, изолированная от окружающего мира лихорадкой и болью из-за рецидива перитонита. Она лежала в постели, то засыпая, то просыпаясь, зная, что с ней все не так, как надо, что ей все хуже вопреки заверениям окружающих, что она выздоравливает. Она была наедине с этой тайной. Сбоку лежало то, что осталось от Рождества, которое прошло без нее. Это была жестяная коробка с акварелью. Ей едва хватало сил держать в руках свое сокровище, но она провела утомительный день, изучая каждый цвет. Каждый из них был подобен прекрасной жемчужине, полной возможностей даже теперь, когда жизнь ее угасала. Она подумала: «Зачем это мне теперь?».

Рядом с ней, справа, появился ангел, испускающий мягкое бело-желтое сияние. Ни мужчина, ни женщина, он был одновременно и жутким, и замечательным, и каким-то удивительно знакомым. Без лишних слов, спокойно и заботливо эфирный посланник заявил: «Тебе не нужно продолжать все это; все будет хорошо, если ты уйдешь сейчас». Он сделал паузу и продолжил: «Если решишь остаться, будет нелегко».

Дженнифер помнит, что в тот момент было так заманчиво уйти и так легко: для этого нужно было всего лишь не звать никого на помощь. Но пока она мучительно размышляла, взгляд ее скользил по коробке акварели и остановился на ярко-красном цвете (роза марена). На нее нахлынула тоска. «Я должна использовать этот цвет, – подумала она. – Как я могу уйти и не порисовать им? Я должна остаться, чтобы рисовать – использовать эти краски». Не осмеливаясь взглянуть прямо в сторону ангельского сияния, она сказала своему посетителю, что знает, что должна остаться в живых.

В тот краткий миг тихого покоя и благодати Дженнифер знала, что ее нашел и поддержал благой разум, запредельный для ее я. Посещение ангела принесло с собой знание и умиротворяющее чувство принадлежности чему-то большему, чем она сама.

Теперь она знала, что ей делать, и это имело смысл и значение в большом плане мироустройства. И хотя тогда она этого еще не знала, ее страсть к цвету, которая помогла ей сделать этот выбор в пользу жизни, останется с ней навсегда и приведет ее к карьере художницы.

Несмотря на невыносимую боль в детстве и на почти полную утрату надежды, Дженнифер обладала привилегией видеть что-то «за пределами мира сего», и это все меняло. Теперь у нее был свидетель ее одиноких страданий, и это изменило ее мировоззрение. Она испытала то, о чем античный поэт Эсхил говорил в «Агамемноне» (1957: 9, строки 179–183):

Неотступно память о страданье

По ночам, во сне, щемит сердца,

Поневоле мудрости уча.

Небеса не знают состраданья.

Сила – милосердие богов.

Моя пациентка закончила свою историю и заплакала: она никому не рассказывала ее в течение 50 лет. Она помнила, как принимала решение жить, и это убеждало ее, что она способна это делать. Тот факт, что этот ангельский дух посетил ее и застал в «болезни к смерти», а потом позволил ей узнать, что есть бо́льшая история ее жизни, больше, чем то, что мог понять семилетний ребенок, а именно то, что с ней «все будет хорошо», если она перестанет сопротивляться и просто соскользнет в смерть. Это глубоко ее тронуло. Ее рассказ глубоко тронул и меня. В комнате возникла атмосфера своего рода мудрой проницательности и душевной глубины, которая изменила нас обоих.

Комментарий

Если мы попытаемся объяснить опыт моей пациентки, понимая его теоретически как мост, соединяющий «два мира», признавая реальность и психики, и духа, то получится следующее. Сексуальное насилие со стороны сводного брата Дженнифер было событием, разбившим ее жизнь на до и после, переживанием, опустошившим ее душу и, по определению, травмирующим, так как оно превосходило все интегрирующие возможности ее незрелого Эго. Ответом психе на травму сексуального насилия была диссоциация этого опыта, то есть к его исключению из непрерывного процесса развития эго-идентичности. С этого момента переходное пространство (Винникотт) становления ее личности было перекрыто. Теперь ее жизнь продолжалась, но в ней образовалась брешь, разрыв в развитии Эго (она называла это: «я была разбита»). Мы можем представить себе, что через эту брешь ушел некий живительный дух, который она называла своей «душой». Этот дух улетучился из существовавшей ранее целостности психики и тела и исчез в неизвестном направлении. Однако через тот же самый разрыв в самый мрачный момент своей жизни, когда она почти лишилась надежды, она увидела отсвет «присутствия», фигуру ангела, заботящегося о ней и участвующего в создании истории ее жизни.

Этот ангел, по-видимому, поддерживал бытие Эго Дженнифер даже в самые мрачные часы, присутствуя, когда рядом с ней не было ни одного человека. Дженнифер знала, что никто из людей не мог контейнировать ее слезы. Она не могла психологически переработать свою травму ни с кем из своей семьи или друзей. Однако при этом она чувствовала, что за ней кто-то присматривает и сопровождает ее, оставаясь на пороге другого мира, и этот кто-то будет с ней до тех пор, пока она не встретит в этом мире человека, который сможет его заменить.