Травля русских историков - [58]

. Как явствует из публикации в газете «Известия» за 23 августа 2000 года некоего Л. Рикенглаза, на которого и ссылаются Левинская и Мороз, первоисточником текста этой «речи» является известный роман писателя Анатолия Иванова «Вечный зов»^{360}. Однако не все так просто, ибо очевидно, что как Анатолий Иванов, так и митрополит Иоанн, скорее всего, не «с потолка» взяли эту «речь». Но главное, конечно же, тут совсем не в этом. Говорил А. Даллес приписываемые ему слова или не говорил, по большому счету, не так уж и важно. Ведь изложение свое И. Я. Фроянов строит, что, кстати, характерно для настоящих ученых, не на отдельных выдержках из выступлений отдельных лиц, а исходя из совокупности твердо установленных и не подлежащих никакому сомнению фактов. В этом-то, собственно, и состоит непреходящее значение и ценность работы И. Я. Фроянова, и всякие попытки его критиков, ухватившись за обнаруженные ими какие-то отдельные частные сомнительные места, попытаться на этом основании опорочить все исследование ничего не дают, выдавая вместе с тем с головой неблаговидные замыслы недругов ученого.

Хорошей иллюстрацией того, до какого падения может дойти работающая на заказ современная демократическая журналистика, может служить материал Татьяны Вольтской из журнала «Итоги» за 28 ноября 2000 года. «Коридор исторического факультета Санкт-Петербургского университета. Обшарпанные стены. Запах туалета. Груда поломанной мебели в углу — к ней я прислонилась, разговаривая со студенткой Ариной, излагающей взгляды своего любимого преподавателя, декана истфака Игоря Яковлевича Фроянова», — так живописует она обстановку на истфаке СПбГУ^{361}. «Слово «жид», — отмечает журналистка, — на истфаке любят, называют тургеневским словом». И далее: «Профессор Комиссаров — пока единственный преподаватель, отважившийся противостоять тоталитарной системе, сложившейся на отдельно взятом факультете. Он считает, что «на истфаке установлена диктатура декана Фроянова, который по своим взглядам национал-коммунист, ксенофоб, антисемит. Он искренне верит, что, по крайней мере, в последние три века Россия является жертвой мирового антирусского заговора, и согласно своим теоретическим воззрениям он управляет факультетом. На факультете действует ученый совет, превращенный в карманный, сервильный орган декана, действует абсолютно нелигитимная кадровая комиссия, которая решает вопрос о приеме новых сотрудников. Введена своеобразная должность издателя трудов Фроянова, выходящих без санкции редакционно-издательского совета университета. Эти труды, однако, рекомендованы студентам для изучения, по ним ведется спецкурс»^{362}.

Книги И. Я. Фроянова, выходящие под грифом университета, отмечает далее Татьяна Вольтская, полны сведений о таинственной «мировой закулисе», десятилетиями плетущей заговор против России, славословиями Октябрьской революции и рассуждениями, оправдывающими сталинские репрессии. И монографии, и учебные курсы, и административная деятельность декана истфака Петербургского университета строятся на мракобесии и ксенофобии. Конечно же, продолжает далее журналистка, каждый волен исповедовать любые взгляды, «какими бы дикими они ни казались; это дело его совести. Но вот если человеку, мягко говоря, со странными убеждениями вверены кафедра, факультет, студенты, — это перестает быть его частным делом»^{363}.

Последние сомнения относительно того, чем же все-таки было «дело» И. Я. Фроянова, рассеивает интервью уже известного нам пресс-секретаря Санкт-Петербургского союза ученых Андрея Пуговкина, опубликованное в декабре 2000 года в газете «Демократический выбор» под весьма примечательным названием: «Не научная дискуссия, а политический конфликт»^{364}. И действительно, какая уж тут дискуссия! Налицо тщательно скоординированное шельмование известного ученого. Не менее характерна и рубрика, под которой напечатан этот материал — «Антифашизм»^{365}.

Как ни злобствовала демпресса по поводу И. Я. Фроянова, даже поверхностному наблюдателю было очевидно, что никаких серьезных претензий к его книгам, кроме, разумеется, навешивания идеологических ярлыков, ее журналисты предъявить не могут. И не потому, что не хотят, а потому, что некомпетентны. С ученым и спорить должен, разумеется, ученый. А вот с ними, и это, пожалуй, самый главный порок организаторов антифрояновской кампании, было, как говорится, не густо. Во всяком случае, среди сколько-нибудь активных «борцов» с И. Я. Фрояновым нам удалось выявить всего трех докторов наук: ведущего научного сотрудника Санкт-Петербургского института российской истории РАН Ирину Левинскую, сотрудника того же института члена-корреспондента РАН Р. Ш. Ганелина и заведующего кафедрой всеобщей истории РГПУ им. А. И. Герцена Владимира Носкова.

Р. Ш. Ганелин, хотя и сыграл важную роль в шельмовании И. Я. Фроянова, от разбора последних книг И. Я. Фроянова уклонился. Не решились на их анализ, не будучи специалистами по русской истории, Владимир Носков и Ирина Левинская. В результате нелегкую задачу научного или, вернее, псевдонаучного анализа последних работ И. Я. Фроянова «Октябрь семнадцатого» и «Погружение в бездну» вынужден был взять на себя Е. Л. Мороз. Его большая статья под характерным названием «Россия и мировая закулиса. Сочинения Игоря Фроянова» была опубликована в 2001 году в уже известном нам «Антифашистском журнале «Барьер»