«Травести» - [8]

— Не забыл, мы с утра с тобой собирались?..

— А как–же. — Михаил Степанович поскреб затылок- Непременно. Тольео по пути… не откажи старику в любезности, заедем по пути в одно местечко, а после уж как будет угодно.

— Хорошо, — она не стала спорить. — Если не долго…

Старик вышел, а Оля принялась разбирать пакеты. В первом оказалась короткая куртка из мягкой дубленой замши, с шоколадно–серебристой меховой изнанкой.

« Как же он называется? Смешное что–то вертится. Ах, да…норка?» — Оля провела пальцами по прохладному шелковистому меху, попыталась понять, отчего вдруг забилось сердце, но не смогла. Убрав пижонскую куртку вытянула из пакета другую вещь.

Джинсы с вышитыми на заднем кармашке золотыми колечками, оказались впору, так–же как и мягкий свитер с белоснежными оленями на груди.

А вот обувь слегка удивила. Ботинки с жесткой подошвой и низеньким прочным каблуком, но зато с длинным шнурованным голенищем, они мало подходили к остальному наряду. Однако и с их размером дед почти угадал. Выручили толстые хлопчатые носки. Оля примерила обновки и не сдержалась, поискала взглядом зеркало: «Увы. А впрочем, может, и к лучшему».

В последнем пакетике отыскалось несколько пар разномастных, с блестящими камешками на оправе, солнцезащитных очков. Не выбирая, наугад сунула в карман одни, побольше, и отправилась в столовую.

— Ну как, все подошло? — окинул старик ее наряд внимательным взглядом. — Я так Зинке и сказал: «Ежели с размером не угадаешь, больше не приду». Расстаралась. Хотя, я этакий ковбойский стиль, как–то не очень понимаю. Но там, куда мы собираемся, он в самый раз будет. А тебе, так понял и без разницы.

Оля молча и нетерпеливо глянула на часы. От завтрака отказалась. Не сумела удержаться от чашечки ароматного кофе, заваренного в хитро пыхтящем агрегате.

— С богом, — наконец поднялся из–за стола хозяин, вытирая губы белоснежной салфеткой. — Эх, грехи наши тяжкие. Как никак на тот свет провожаю, а язык, что твое помело.

Прогретый автомобиль уже стоял возле крыльца. Выскочил Минька. Обежал вокруг, признал и потыкался в ногу, здороваясь.

— Некогда нам, Веньямин, после, — остановил собаку строгий голос старика. Михаил Степанович похожий в своей потертой кацавейке на едущего в собес пенсионера, спустился с крыльца.

Пес вздохнул и нехотя отправился назад. Возле порога остановился, помахивая громадным хвостом, коротко гавкнул.

— Сам такой, — беззлобно отозвался на высказанную обиду из машины Михаил Степанович. — Садись, Оля. Здесь недалеко.

Десяток минут по шоссе, и снова сверток. Уже на бетонку. Остановились возле крашеного зеленым забора. Из будки выглянул солдат в камуфляжной куртке.

— Здравия желаю. — Часовой махнул рукой к шапке с кокардой, и нажал кнопку, поднимая шлагбаум.

Машина протарахтела вдоль одинаковых домиков, миновала расчерченный плац, и выскочила на выложенное бетонными плитами, поле.

«Аэродром? — удивилась Оля, когда их тарантас остановился возле маленького, похожего на замершего перед прыжком кузнечика, двукрылого самолетика. — Как же ?..»

— «Кукурузник», — словно отвечая на невысказанный вопрос, пояснил дед. — Не смотря на то, что как Никиту «Кукурузником» кличут, но машинка надежная.

Он выскочил из нагретого салона «Жигулей» и подошел к летчику: — Привет, Петрович. Все нормально?

— Ага, по плану, — отозвался пилот. — А у тебя?

— Тоже. С комполка согласовал, за горючку денежку внес, можно трогать.

— Тогда поехали, — буднично обронил пилот и шагнул на ступеньку лесенки. В проеме люка обернулся. — Аппараты я сам, как ты и просил, отобрал. На чехлах лежат. Проверенные, не с мороза.

— Ну, значит, поехали. — Дед махнул, выманивая Ольгу из машины.

— Оля, вот это и есть для тебя возможность решить все разом. Без пошлой беготни по мостам. Прыгнуть с парашютом. Если твердо решила сделать то, что задумала… Тогда все сразу и кончится. Без мороки… а нет, есть возможность передумать. Согласна, или слабо?

Не обращая внимания на легкую усмешку, которая, как показалось, прозвучала в последних словах деда прислушалась к себе, коснулась теплыми пальцами затвердевшего на морозце шрама, задумалась: «А что, действительно — выход. Не надо никуда ехать, тащиться по продуваемому всеми ветрами мосту»… — Согласна. — твердо сказала Оля и шагнула в полукруг дверей. Парашют, защитного цвета рюкзак, с переплетением непонятных лямок помог надеть летчик. Забравшийся следом дед осмотрел снаряжение, умело подтянул ремни, и защелкнул на груди тугой карабин.

— Готово, — крикнул он, сноровисто повторяя ритуал облачения. — А я, пожалуй, тоже прыгну, разомну косточки. Тряхну, хе–хе, стариной, — мелко засмеялся Михаил Степанович. Перетянутую брезентовыми ремнями шубейка и натянутая на лицо белая маска под облезлым треухом выглядели настолько дико, что, несмотря на всю трагичность момента, не сдержалась, хрюкнула.

— А это еще зачем? — ткнула пальцем в маскарадное облачение.

— Наверху холодрыга, ветер, а я крем от морщин не захватил, — глухо отозвался старик с невероятной серьезностью. — Тебе–то поди наплевать, а мне еще обратно, домой ехать, Миньку кормить.

Невольно вспомнив черный нос пуговицу, ткнувшуюся ей в руку Оля ощутила вдруг чувство какой–то неправильности всего происходящего, даже легкой обиды. Еще несколько минут и ее совсем не будет, а старый хрыч беспокоится о какой–то ерунде. Однако взяла себя в руки, сжала зубы, гоня секундную слабость.