Travel Агнец - [39]
Автобус трясет на грунтовой дороге, плачет ребенок, некто, замотанный в клетчатый плед по самые глаза, слушает радио, прижав его куда-то между пледом и тюрбаном, где, видимо, находится ухо, из окна дует, жутко болит голова, я втираю в виски эвкалиптовое масло, в кабине водителя индусы слушают музыку, невыносимую индийскую музыку в пять часов утра! Но мы уехали, мы вырвались! Теперь все будет по-другому.
Небо розовеет, и так же мгновенно, как сумерки, наступает рассвет. Как будто в качестве компенсации за всеобщую медлительность, природа живет стремительно и с размахом. Автобус тормозит на площадке в двадцати метрах от Ганга. Пассажиры вываливаются наружу, и через пару минут их уже нет — команда рикш удаляется в разные стороны в облачках пыли. Мы дрожим от холода и пытаемся найти названия отелей в нашей Holy Bible.
Шесть утра, но на берегу вовсю идет утреннее омовение: мужчины, женщины, старики и старухи, дети, стоят по щиколотку или по колено в воде, брызгают на себя водой. Морщинистые старухи, с проколотыми носами, все в браслетах и кольцах, яркие и радостные, вызывают не то настороженное недоумение, не то зависть. Нас обступает толпа любопытствующих и сочувствующих, толпа галдит, тянет нас за руки, жестикулирует, разглядывает, предлагает услуги.
Все отели — на другом берегу реки, туда можно дойти только пешком, по ажурному мосту, раскачивающемуся от ветра. Одинокие бежево-коричневые обезьяны тусуются на перилах. Над водой дрожит прозрачная дымка, высоко в горах сияет на солнце белый шиваистский храм. Саду в оранжевом, со спутанными бородами и паклями волос, в чалмах и без, сидят по обеим сторонам лестницы наверх. Отовсюду, из открытых дверей лавок, из окон, из ашрамов несется музыка. Пестрые процессии плывут в пыли в разные стороны, втекают в распахнутые ворота ашрамов, расползаются вправо, влево, наверх. Хануман с раскрашенным красной краской лицом бросается нам навстречу и свирепо верещит, подражая обезьянам. Торговцы тиками, факиры, попрошайки, уличные торговцы прикольными безделушками начинают свой рабочий день.
Мы курим на террасе над рекой, мальчик и девочка лет четырех дергают нас за брюки, клянча деньги, мальчик монотонно бубнит на одной ноте заветную индийскую мантру: One rupee, please с неожиданными французскими рефренами: Une rupee, s'il vous plais,[70] девочка вертится на камнях, прыгает на одной ножке, неосторожное движение — и из нее, как из копилки, с веселым звоном сыплются во все стороны сверкающие на солнце монеты — одна, пять, десять рупий, всего около пятидесяти рупий — на эти деньги индус может прожить дней пять — да, прокололись вы, ребята — мальчик с обидой смотрит на компаньонку — подставила ты его, подруга, ничего не скажешь — говорим мы по-русски. Дети подбирают монетки и удаляются. Мне кажется, весь мир сговорился, с целью преподать мне один тотальный урок. Я их жалею, я смотрю на них свысока, бедные крошки разуты и раздеты, а бедные крошки будут покруче, чем я…
Мы останавливаемся в отеле «Rajdeep», недалеко от храма в горах. Его нет в справочнике, это странно, видимо, он недавно открылся. Двухэтажное здание среди зелени, горы вокруг, прохлада и тишина — что может быть нужно еще? Вот только маленькие детали—Что такое? Да нет, ничего. Как-то необычно, они никто не говорят по-английски, ты заметила, они просто повторяют за нами. Тебе так хочется поговорить? Да нет, я же говорю, ерунда…
Мы попали во временную воронку. Мы не замечаем, как идут дни. Каждый день мы предпринимаем попытки дойти до ашрама Махариши, каждый день мы собираемся в храм наверху, каждый день… У нас нет уверенности, что каждый день — действительно каждый… Обитатели отеля — по крайней мере те, кого мы видим постоянно в одних и тех же позах на террасе, лежащих, сидящих, прислонившихся к стенам, устроившихся в гамаке — кажутся композициями из музея восковых фигур. Если бы не их регулярные заказы в ресторане… На их фоне мы чертовски активны. На их фоне наши попытки посетить святые места и обрести Бога и просветление кажутся сизифовым трудом. Я вспоминаю анекдот про наркомана, устроившегося на работу в зоопарк, смотрителем к черепахам. Черепахи сбежали. Как же так, недоумевает директор? А они как ломанулись…
Мы слоняемся, склоняемся и влечемся по окрестностям, общаемся с саду, курим хаш, читаем книжки, рисуем мандалы при помощи цветных лекал. — У меня были такие в детстве. — Да, ты знаешь, я очень часто встречаю в Индии множество вещей из своего детства, которых уже нигде больше нет…
Мы бродим по пыльным дорогам Ришикеша, по выбеленным солнцем камням на берегу Ганга, вдоль холодной святой реки, мы видим, как резвятся не пуганные рыбаками рыбешки, как женщины и дети роют руками непонятные ямы и траншеи в прибрежном песке, выкладывают из камешков лабиринты, как тощие индусы блаженно усаживаются на корточки у всех на виду, чтобы справить нужду, накрапывает дождик, поросшие лесом горы охраняют границы Гималаев.
Мы прячемся от ливня в беседке на территории ашрама, кругом — ни души. Между деревьев материализуется улыбчивый индус и присаживается рядом с нами. Мы сидим и улыбаемся друг другу, не говоря ни слова. К чему сотрясать воздух? Качаются на ветру корни баньяна.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В 70-80-х годах прошлого века молодые люди, уставшие от официального лицемерия и унылой действительности застойного периода, в поисках ответов на основные вопросы бытия углублялись в себя, пытаясь использовать для этого техники измененного сознания и освоить глубинную мудрость древних философий. Эта книга о паломничестве на Восток - не только духовном, но и реальном.
