Трасса - [4]

Я подумал, что мне померещилось, и протёр глаза. Фигура исчезла, но спустя пару секунд появилась опять. Я увидел, что человек быстро выпрямился, заглянул в окно и сразу скрылся. Я вновь протёр глаза и прождал, стоя на крыльце, минут пять. Фигура больше не появлялась. «Померещилось», — вновь подумал я и зашёл в дом.

— Рома, что с тобой? — бросилась ко мне Маша. — На тебе лица нет. Что-нибудь случилось?

— Случилось, — медленно сказал я. — Я только что видел Катю.

— Вот как, — холодно произнесла Маша. — Рома, я хочу попросить тебя об одной вещи. Никогда, ты понял, никогда не говори мне о ней.

— Подожди, — я тряхнул головой, собираясь с мыслями. — При чём здесь это? Я видел… Нет, я лишь думаю, что видел какую-то тень возле её дома.

— И что? — насмешливо спросила Маша. — Это была тень отца Гамлета?

— Это была… Я не знаю. Извини. Я должен пойти и проверить.

— Ты никуда не пойдёшь, — твёрдо сказала Маша. — Ты понял? Никуда. Если ты сейчас уйдёшь, то и я немедленно ухожу.

— Маша, бог с тобой, — проговорил я, изо всех сил стараясь звучать резонно и сдержанно. — Я просто пойду и взгляну. Хочешь, пошли со мной. Убедимся, что всё в порядке, и сразу вернёмся.

5. Развилка

— Повторять не буду, — сказала Маша нарочито спокойным голосом. — Если ты пойдёшь туда, между нами всё кончено.

6. Левый поворот

Я смотрел на Машу с минуту, потом пожал плечами, прошёл на кухню и сел за стол. Налил себе из початой водочной бутылки и залпом выпил. Закусил коркой хлеба, отдышался. Потом мы быстро поужинали, и Маша сказала:

— Пойдём, пора спать.

Мы отправились в постель. Маша, стараясь загладить резкость, была в эту ночь особенно нежна. Наконец, она заснула, а я так и лежал на спине, не смыкая глаз. Потом поднялся, осторожно, чтобы не разбудить Машу, оделся и, неслышно ступая, вышел из дома. Я увидел, что свет в окнах Катиного дома всё ещё горит, и посмотрел на часы. Было полтретьего ночи. Я вышел на Финляндскую и быстрым шагом покрыл разделяющее дома расстояние. Перемахнул через низкий забор, согнувшись, подбежал к окну и заглянул в него.

То, что я там увидел, едва не вышибло из меня дух. Я страшно, надрывно закричал и мгновенно оглох от своего крика. Бросился на крыльцо, рванул дверь и ввалился в дом. Помнится, на пороге упал, разбил лицо о пол и не почувствовал боли. На коленях, оскальзываясь в крови, я пополз к тому, что осталось от Кати. Дотронулся до неё и завыл. Позже Маша сказала мне, что я выл, как собака по покойнику. Не знаю, что делал дальше, помню только сбежавшихся на мои крики людей. Кто-то оттаскивал меня от Кати, кто-то прикладывал к лицу мокрое полотенце. Я пришёл в себя лишь под утро, когда прикатила милицейская машина, и сержант со знанием дела с размаху выплеснул мне в лицо ковш холодной воды.

7. Трасса. Левая ветка

Я женился на Маше, и через год родилась Анечка. Несколько лет после рождения дочки у нас с Машей было всё хорошо. По крайней мере, я так считал. О Кате я почти не вспоминал, а при появлении малейших мыслей о ней гнал их от себя прочь.

Мы закончили ВУЗы, и Машу при содействии тестя сразу взяли на должность спецкора в «Смену». Я какое-то время маялся — вершин в спорте я не достиг. Отбатрачил пару месяцев учителем физкультуры в школе, а потом тесть задействовал свои связи, и я тихо приземлился в аспирантуре на кафедре физвоспитания.

Я не знаю, когда именно наша жизнь дала трещину. Возможно, когда выяснилось, что нам с Машей особо не о чём говорить. Может быть, когда я стал подозревать, что у неё есть любовник. Весьма вероятно, что в тот день, когда уверился в этом. А скорее всего, трещина была всегда, только мы оба напрягали все силы, чтобы склеить её, а в какой-то момент напрягаться перестали.

Трещина превратилась в рваную дыру в тот день, когда я, слегка выпивши, возвращался домой на метро и вдруг увидел Катю. Она стояла в пяти шагах от меня посреди плотной толпы. Люди толкались, переругивались, а она просто стояла среди них и печально смотрела на меня. Мне показалось, что я пропустил прямой в лицо. Я задохнулся болью, я стоял, стиснутый толпой, не в силах пошевелиться, и судорожно пытался втянуть в себя воздух, и мне это не удавалось.

— Молодой человек, вам плохо? — спросила сидящая передо мной женщина в ярко-жёлтом плаще. — Да расступитесь же! — закричала она, не дождавшись ответа. — На парне лица нет.

В следующий момент вагон и люди в нём закружились у меня перед глазами. Я отпустил поручень и едва не свалился, но кто-то сзади меня поддержал.

— Садитесь, садитесь, — захлопотала женщина в жёлтом. — Дайте же ему сесть!

Я упал на сиденье, и в этот момент поезд дёрнулся и остановился. Я сидел, судорожно дыша, и бессильно смотрел на приближающуюся ко мне Катю. Она шла через спешащую на выход толпу, проходя сквозь людей, будто они были бестелесны.

«Это она бестелесна, — понял я. — Это не Катя, — пришла спасительная мысль, и на секунду я испытал огромное облегчение. — Это же сон, — подумал я, — мираж, фантом».

— Рома, — сказала вдруг Катя тихо, и облегчение мгновенно сменилось скрутившей меня отчаянной болью. — Зачем ты убил меня, Рома?

Не помню, как я добрался до дома и пришёл в себя.