Трасса до небес - [2]
Я лежал в полной темноте и, сжимая зубы, быстро перебирал в мозгу варианты спасения. Самой реальной мне представлялась возможность как-то договориться с хантами. Только договариваться нужно до того, как меня сдадут Бакко, а не после.
Шум поднять, что ли? Заорать благим матом? Я насколько мог, вывернул башку и разинул пересохшую пасть, и в этот момент дверь в мою тюрьму раскрылась.
Яркий свет ударил по глазам. Я зажмурился, смутно различая, что надо мной присаживается какой-то человек.
- Эй! Мик! - крикнул сиплый бас. - Крысеныш вроде очухался!
- Тащи его сюда! - заорали из коридора.
Человек засопел. Онемевшими руками я смутно чувствовал неторопливую возню. Щелкнули кусачки, и члены мои развалились в стороны, будто вскрытый тюк грязного белья. Могучая сила приподняла меня, потянула кверху и поставила на ноги. Правую ступню разом прокололо тысячей горячих иголок, я засопел носом, но это было куда приятнее трупного онемения. Запястья тоже саднило.
- Дышишь? - проговорил сиплый голос. - Молодец. Будешь паинькой, не стану обратно застегивать. Будешь паинькой?
Я кивнул.
Теперь, когда глаза немного привыкли к свету, я различал, что за шиворот меня держит давешний моб с усами.
- Молодец, - удовлетворенно проговорил усач и потянул меня вон из каюты.
В коридоре я опять зажмурился на ярком свету, пытаясь все же с грехом пополам сориентироваться в пространстве. Тягач протащил меня мимо закрытой каюты, через лобовой стыковочный блок в еще один фургон побольше и покрасивше первого.
- Стой, - грозно приказал здоровяк, придерживая меня за вылезший из-под защитки капюшон. - Будешь рыпаться, сломаю ключицу. Понял?
Я снова кивнул и принялся осторожно озираться. При этом я поочередно растирал онемевшие запястья, пытаясь прощупать под рукавами защитки укрепленные на обоих предплечьях кольца хукомётов. Ни фига. Сняли, вонючки. И браслетку навигатора сняли, и рюкзака со стримбордом я на спине не ощущал. Визор, кажись, еще в экспрессе слетел, но рюкзак-то был на месте. Все забрали, суки. Оставили одну губнушку, которая висела на длинном шнурке под рубахой. Видать, моих слюней побрезговали. Я разозлился, но сразу взял себя в руки. Плевать на шмотки. Сейчас не до рюкзаков. Сейчас нужно на жалость давить и ныть про грядущее Рождество.
В моем правом ботинке, в хитром тайничке под тройной подошвой спокойно лежал еще один хукомет, левый. Я заполучил его, когда мы с кидами делили барахло Маленького Эйба. Эйб в неподходящий момент разинул форсунку и его пережевало колесами фуры. Хукомет Эйба был совсем небольшой, но достаточно мощный; если из такой примочки с короткой дистанции стрельнуть в грудь, то можно запросто сбить с ног даже такого трака, как усатый. Да только быстро хукомет из подошвы ботинка не достать. Вот же измена.
Заранее делая жалкое и просительное лицо, я косился по сторонам. Судя по всему, я находился в середине торцовой сцепки из трех машин. Позади два фургона мини, впереди кар вроде "фольца", я видел сквозь лобовуху обрез его покатой крыши. Фургон, в который меня привели был, наверное, самым большим в троице. В просторном салоне, правда, царил бардак, боковой диван топорщился неопрятной кучей коробок, покрытие на полу не мешало бы помыть, зато рядом с дверью в каюту извивалась гирлянда из цветных звездочек.
За прлоским кристоглассом боковых окон плыли окантованные световым шнуром необъятные фрамуги двухэтажного Пежо-Каравана, идущего по соседней полосе. Такие важные тачки обычно бегают по двенадцатому, а то и тринадцатому горизонту. Интересно, какого выхлопа нас сюда занесло? Ублюдки, вроде Ниппеля Бакко, обычно катаются ниже. В моей душе зашевелились невнятные надежды. Я оглянулся на своего усатого конвоира. Тот, вывернув голову, внимательно следил за замедляющими бег окнами Каравана. Роза, татуированная на его толстой шее динамо-чернилами, медленно увядала, роняя лепесток за лепестком. За окнами появилась эмблема с мечом и весами, намалеванная на блестящем борту ... Поршнем меня по бошке...
- А давайте, поговорим, - сказал я жалобно.
- О чем? - поинтересовался усатый.
Он оторвался от созерцания мини-баса и глядел на меня с искренним интересом.
Я нетвердо переступил ногами:
- Произошла какая-то ошибка... (Он усмехнулся). Это все полное недоразумение.
- Я так понимаю, ты понятия не имеешь ни о Ниппеле Бакко, ни о его ньюбах, - сказал усатый, - а от нас побежал потому, что живот прихватило.
Парковочная ниша мини-баса, расчерченная огоньками габаритов, приближалась к стеклам хантерского фургона, словно жерло зловещей пещеры.
- Ты вовсе не тот, кто нам нужен, просто чуточку похож внешне. Самую малость... Так?
Нет ничего глупее и опаснее, чем отрицать очевидные вещи.
- Не так, - сказал я, стараясь, чтобы наглость в моем тоне не звучала вызывающе. - Но я могу вам заплатить, если вы не станете отдавать меня Бакко.
- Да нам насрать на Бакко. - Здоровяк пошевелил усами. - Мы работаем на маршала десятого округа. С ним и добазаривайся.
- Я могу очень хорошо заплатить! - наверное, мой голос прозвучал очень отчаянно, потому что в глазах усача мигнуло.
Я понял, что нужно жать дальше:
На планете Трикетерра нет ничего постоянного. Хищники здесь притворяются травоядными, травоядные – хищниками. В одно мгновение ящерица может стать куском камня, а насекомые – превратиться в летящие пули, пробивающие блистер вертолёта…Бывший проводник, смотритель маленькой биостанции Джейслав Вагош получает задание: переправить группу исследователей на периферийную базу. Ничего сложного, да и к фокусам местного зверья Джейелаву не привыкать.Но что-то идет не так. Странные и зловещие события происходят одно за другим.
«…– Девять-шестнадцать, – говорит в отдалении мужской голос. – Все штатно.Это очень кстати. Теперь у Слима есть голосовые параметры объекта. Можно действовать. Слим неслышно пересекает коридорчик и замирает на пороге комнаты. Свет погашен, но наблюдателя хорошо видно на фоне оконного проема. Он скучает, положив на колени винтовку «трувер» с коротким толстым стволом. Слим поднимает трубочку «вырубалки», наводит на абрис короткой толстой шеи. Тихий шипящий хлопок, и наблюдатель начинает валиться со стула. Слим подхватывает тело, приводит в вертикальное положение, фиксирует к спинке, лепит на небритую щеку наклейку фальштранслятора, синхронизирует таймер с таймером на руке бесчувственного амбала.
«Сначала нужно ощутить объект, ввести себя в образ, потом прочувствовать обстановку, а уж потом ловить струю и импровизировать…Я мужчина. Не очень высокий. Стройный. С узким породистым лицом. На самом деле мой объект тяжелее килограммов на пятнадцать, но пусть все остается как есть…Я стою босиком на посыпанной белым песком садовой дорожке. Волосы еще влажные после купания. Прямо передо мной, раздвигая заросли гортензий, тлеет золотом ажурный купол беседки. Увитая плющом арка входа – как ворота в рай. Я знаю, догадываюсь, что ждет меня внутри, и уже от этого прихожу в нетерпеливое возбуждение.
«Увесистый тусклый кругляш желтовато поблескивал на Витькиной ладони, будто выцветшее пятно солнечного света. Ребята, окружившие товарища тесным кольцом, с любопытством тянули шеи, переступали босыми пятками в нагретом песке дикого пляжа…».
Вширь и ввысь раскинулись гигаполисы, в которых теперь и живут люди. Натуральные овощи стоят дороже, чем наркотики, разные чипы и телефоны вживлены в тело, по улицам бегают искусственные собаки, над головой порхают биллектронные воробьи. Вот оно, наше с вами далекое будущее.Простого переводчика, знатока разных диалектов гигаполиса, берут на очень странные переговоры в один из самых одиозных городских Секторов. И там подло бросают. Возвращение домой превращается в зубодробительное приключение. Ведь каждый Сектор гигаполиса – это своя страна, со своими законами и порядками и даже со своим языком.
«Этот субботний вечер начался с того, что Семен Егорыч Атутин попал в «пробку» на Новобалаковской. Событие само по себе досадное, а для Семена Егорыча досадное втройне. Дело в том, что Атутин был «штопором» самой высшей квалификации, мастер «экстра-класс», «восемь глаз на затылке». Для него угодить в дорожную пробку все равно что для гроссмейстера получить мат в четыре хода…».
Боги создают людей, но откуда ведут свое происхождение сами боги? Вселенная склонна к странной иронии — в свою очередь люди способны создавать богов. Однако это непростое занятие, и создателям богов не избежать ошибок, а их детищам — тяжелых испытаний. Мало кто может ожидать что неожиданно для себя самого может оказаться сырьем для будущего бога… Как же он поступит с теми, кто помимо его воли сделал его всемогущим?© laughingbuddha.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Какие только тесты на разумность не придумывали друг для друга земляне и инопланетяне! А венериане поставили условием контакта — всего лишь управиться с банкой светящейся краски…
Ричард Карр, американский психолог и доктор философии, прилетев на лунную базу, неожиданно приобрёл удивительные экстрасенсорные способности. Благодаря им он случайно обнаруживает на Луне инопланетного шпиона-резидента. Кто он? И какова его цель?© Viktorrr.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.