Транзит - [5]

– Трудно не стать самодовольным, – сказал он, – когда вокруг столько самодовольства.

Одно из преимуществ переезда, как он понял сейчас, – это возможность измениться. Он предполагал, что именно этого боялся больше всего: свернуть куда-то и понять, что в процессе потерял себя. Диана, продолжил он, из Канады, и ее совсем не заботит то, что она живет на другом континенте, не там, где родилась. Напротив, она думает, что, оказавшись по другую сторону океана, избавила себя от ряда эмоционально парализующих проблем, главный источник которых – ее мать. Но в его жизни в Лондоне, в судьбе, которая была предначертана для него городом, признался Джерард, есть какая-то неумолимость, а для большинства людей, как он теперь понимает, происхождение не помеха. Два года он жил в Торонто вместе с Дианой, и, несмотря на то что там он чувствовал себя раскрепощенным – освобожденным от того, что он ощущал как тяжкий груз, – чувство вины преобладало. Когда родилась Клара, вопрос встал ребром: еще более невозможной, чем мысль, что у Клары будет такое же детство, как у него, оказалась мысль, что у нее такого детства не будет, что она проживет всю жизнь, не зная того, что для Джерарда составляло реальность.

Я спросила его, почему он использовал слово «вина» для описания того чувства, которое люди обычно называют тоской по дому и которое возникло у него просто потому, что он оказался в незнакомом мире.

– Мне казалось неправильным делать выбор, – сказал Джерард. – Казалось неправильным, что моя жизнь зависит от выбора.

Он встретил Диану случайно в очереди в кинотеатр. В Торонто он поехал на полгода по исследовательскому гранту в области теории кино. Он подал заявку на грант с полной уверенностью, что не получит его, – и вот он уже там, далеко от дома, стоит в двадцатиградусный мороз в очереди в кинотеатр, чтобы посмотреть любимый фильм ужасов «Ночь живых мертвецов». Диана, как оказалось, тоже любит хорроры. Она работала на Си-би-си, и ее должность предполагала полную занятость. Они встречались уже несколько недель, когда человек, которому Диана платила деньги за выгул ее собаки Трикси, большого и энергичного пуделя, уехал из города. Собака была постоянным источником беспокойства для Дианы: в то время она работала на очень сложном проекте, уходила из дома рано утром и возвращалась уже в ночи, для Трикси же одного часа прогулки с незнакомым человеком было явно недостаточно. Диана была страстным любителем собак и относилась к ситуации с Трикси крайне серьезно. В этих кризисных обстоятельствах ей бы пришлось пристроить собаку в новый дом, «что для нее, – сказал Джерард, – было равноценно тому, чтобы отдать собственного ребенка в другую семью».

Джерард, хоть и не знал Диану достаточно хорошо и совсем ничего не знал о собаках, предложил свою помощь. По вечерам он преподавал в колледже, но днем более или менее принадлежал себе. Он планировал вернуться в Лондон в конце семестра, но пока был готов приходить к Диане каждый день, брать Трикси на поводок и идти с ней играть и прыгать в парк.

Поначалу собака пугала его – она была большая, своенравная и молчаливая, но вскоре ему стали нравиться их совместные прогулки в новые для него районы Торонто. Они позволяли ему избавиться от необходимости ежедневно совершать выбор, хотя иногда он смотрел на себя, гуляющего с огромной собакой по незнакомому городу, и удивлялся тому, как он вообще до такого дошел. Примерно за неделю это стало для него привычкой, и он, по крайней мере, перестал так сильно нервничать, когда открывал входную дверь, а собака вставала и начинала рычать. Она охотно шла с ним, вышагивала рядом, подняв голову, и он вдруг обнаружил, что и сам стал держаться более горделиво рядом с этим молчаливым зверем. С Дианой они почти не виделись, но он чувствовал, как между ним и Трикси возникает близость. Однажды он подумал, что нет никакой необходимости держать ее на поводке – это было даже оскорбительно по отношению к ней, так как она вела себя очень сдержанно и дисциплинированно. Не раздумывая, он наклонился и отстегнул поводок, и в ту же самую секунду Трикси убежала, а он остался стоять на оживленном перекрестке на Ричмонд-авеню. Минуя городской транспорт, коричневой стрелой она унеслась в сторону жилых кварталов и исчезла из виду.

Странно, сказал он, но, стоя там на тротуаре с болтающимся в руке поводком, глядя на лабиринт бесконечно простирающихся во все стороны серых улиц Торонто, он впервые почувствовал себя как дома: ощущение, что он непреднамеренно спровоцировал необратимые изменения, что он совершил ошибку, которая проложила ему путь вперед, было наиболее глубоким и знакомым из всех, что он когда-либо испытывал. Совершив ошибку, он пережил потерю, а потеря была порогом к свободе: нелепым и неудобным порогом, но единственным, который он мог бы перешагнуть. Обычно он оказывался по ту сторону порога в результате событий, которые приводили его туда. Он вернулся в квартиру Дианы и ждал ее там до наступления темноты, не выпуская поводок из рук. Она вернулась и сразу же поняла, что случилось. Это может показаться странным, добавил Джерард, но их отношения начались именно тогда. Он уничтожил то, что она больше всего любила, а она своими ожиданиями взвалила на него больше, чем он мог выполнить. Сами того не желая, они нашли самые уязвимые места друг друга. Сократив путь, они пришли в ту точку, в которой для них обоих отношения обычно заканчивались, и начали двигаться вперед.